Ричер вновь вздрогнул и попытался оценить свое положение. Ему было трудно думать. Кружилась голова. Он получил открытое ранение в голову. Череп пробит. Он вспомнил Нэша Ньюмена, держащего кости во время занятий в классе. Возможно, Нэш объяснит это через много лет: «Острый предмет пробил переднюю долю черепа, вот здесь, проник в оболочку мозга и вызвал кровотечение». Рука с пистолетом задрожала. А потом появилось нахмуренное лицо Леона: «Если не работает план А, следует переходить к плану Б».

Он вспомнил полицейского из Луизианы, возникшего из другой жизни, вспомнил, как тот рассказывал про свой револьвер тридцать восьмого калибра: «С его помощью нельзя остановить парня, если он мчится на тебя, накачавшись „ангельской пылью“». Ричер вновь увидел несчастное лицо того полицейского: «Нельзя полагаться на то, что тридцать восьмой калибр остановит парня». Что уж тут говорить о короткоствольном револьвере! Трудно попасть в цель из револьвера с коротким дулом, в особенности когда у тебя на руках сопротивляющаяся женщина. «Впрочем, пуля может попасть в цель случайно, именно из-за ее сопротивления», — подумал Ричер. Голова у него кружилась. В ней работал гигантский отбойный молоток. Силы Ричера стремительно утекали. Правый глаз был широко раскрыт, но он стал сухим, его покалывало. «Может быть, еще пять минут, — подумал Ричер. — Потом мне конец». Он находился во взятой напрокат машине, рядом сидела Джоди, и они ехали из зоопарка. Он говорил. В машине было тепло. Солнце и стекло. Он говорил что-то вроде: «Основа любого мошенничества состоит в том, что ты показываешь им то, что они хотят увидеть». «Штайр» задрожал в его руке, и он подумал: «Ладно, Леон, вот тебе план Б. Посмотрим, как он тебе понравится».

Колени у него подогнулись, Ричер покачнулся, но тут же выпрямился и направил «штайр» в макушку Аллена — больше он ничего не видел. Дуло подрагивало. Пистолет был слишком тяжелым. Он кашлянул и языком вытолкнул изо рта сгусток крови. «Штайр» начал опускаться. Он попытался поднять пистолет, но рука больше не слушалась. Дрогнули колени, но он удержался на ногах. «Штайр» ушел далеко в сторону, вправо. Теперь его дуло было направлено в письменный стол. Согнутая в локте рука продолжала опускаться. Рука Аллена начала двигаться. Ричер наблюдал за ней одним глазом и задавал себе вопрос: «Можно ли считать, что чувства, которые я испытываю к Джоди, аналогичны действию „ангельской пыли“?» Дуло пистолета отодвинулось от складок пиджака Джоди. «Неужели у меня получится?» Колени не выдерживали, Ричера трясло. «Подожди. Подожди еще немного». Запястье Аллена начало подниматься. Оно двигалось очень быстро. Ричер увидел черную дыру дула. «Оно больше не направлено на ее тело». Джоди резко опустила голову, а Ричер поднял «штайр» и почти успел навести его на цель прежде, чем Аллен выстрелил. Оставалась пара дюймов. Всего пара паршивых дюймов. «Быстро, — подумал Ричер, — но недостаточно быстро». Он увидел, как щелкнул затвор, в черном отверстии дула расцвел яркий цветок пламени, и грузовой поезд ударил его в грудь. Грохот выстрела полностью заглушил удар пули. Гигантский молот, размером с планету. Ричер был оглушен и раздавлен. Однако боли не было. Никакой боли. Лишь холодное онемение в груди и беззвучный вакуум полного спокойствия разума. Он на долю секунды удержался на ногах и не закрыл глаз, чтобы сконцентрироваться на вспышке глушителя «штайра». Затем перевел взгляд и увидел, как голова Аллена взорвалась. Воздух наполнили сгустки крови и куски костей, образовалось расходящееся облако диаметром в три или четыре фута. «Он мертв?» — спросил у себя Ричер и только после того, как услышал собственный ответ: «Да, определенно», позволил себе закрыть глаз и упасть в идеальную безмолвную черноту, не имевшую ни начала, ни конца.