— По-моему, сначала у нее было малокровие, а после рождения Адама — белокровие. Она умерла вскоре после моего рождения.

 — Вскоре… после… — невольно повторила Сара. — Но ведь у вас были разные матери.

 — Как только что докладывала миссис Пенуорти, — сухо заметил Майкл. — Может, попьем чаю?

 — Что? Ах да. — Сара неловко повернулась к столику. — Вам с молоком и сахаром?

 — Да, пожалуйста. — Он выпрямился и сел, опустив руки между ног. — Ну как твоя нога?

 — Не болит. — Сара осторожно передала ему чашку, чтобы она не стучала о блюдце. — Вряд ли это растяжение. Просто подвернула, и все.

 — Вот и хорошо. — Он поднял чашку к губам и отпил глоток. — Мне бы очень не хотелось, чтобы, пока ты здесь, ты себе что-нибудь повредила. Он опять издевался, но Сара решила не поддаваться на эту удочку. Она всерьез занялась лепешками, которые напекла миссис Пенуорти, и почувствовала, что у нее разыгрался аппетит, не то что в обед. Наверное, после прогулки, а может, от волнения? Как бы то ни было, когда Майкл отказался к ней присоединиться, она с удовольствием стала уплетать горячие лепешки с хрустящей корочкой, щедро намазывая их джемом и взбитыми сливками.

 — Тебе нравится твоя комната? — нарушил паузу Майкл, и она, прежде чем ответить, вытерла о салфетку липкие пальцы.

 — Да, она очень… милая, — тщательно подбирая слова, сказала она. — Я даже не ожидала.

 — Не ожидала? — Он нахмурился.

 — Она такая… женская. — Сара покраснела. — Наверное, это комната миссис Трегоуэр?

 — Которую миссис Трегоуэр ты имеешь в ВИДУ? — Он опять откинулся в кресле и не слишком спешил ей помочь, пристально глядя на нее сквозь полуопущенные темные ресницы. Сейчас, когда он был спокоен, его глаза были орехового цвета, но Сара уже знала, что, когда загораются от гнева, они напоминают расплавленное золото.

 — Как? Я имею в виду мать вашего… вашего… мать Адама, — смущенно сказала она. — Диана не выбрала бы себе ничего такого… такого незамысловатого.

 — Нет?

 Сара вздохнула.

 — Нет, — твердо сказала она. — И потом, она… она, наверное, жила в комнате вашего брата, да? — Она помолчала. — Это… это не ее комната, верно?

 Опять воцарилось неловкое молчание, и наконец Майкл подтвердил верность ее высказывания.

 — Да, — согласился он, — это не ее комната. Но и не матери Адама.

 — Вот как! — Сара покраснела. — Тогда… тогда чья же?

 Его глаза гневно сверкнули.

 — Попробуй угадай.

 Сара положила руки на подлокотники кресла и крепко сжала их.

 — Вашей… матери? — рискнула она и, когда он кивнул, спросила: — Но как это может быть? Вы же сами говорили, что…

 Выражение лица Майкла было непроницаемым.

 — Что? Что я родился до того, как умерла Аделаида? — Он криво усмехнулся. — Неужели ты не знаешь, как это бывает? Давно пора!

 — Знаю, конечно. — У Сары горело лицо. — Я только хотела сказать… что… что это странно. Что ваша… ваша мать жила в доме, пока… пока была жива миссис Трегоуэр.

 — Этого я не говорил.

 Чтобы досадить ей, Майкл прикидывался туповатым, и Сара с отчаянием смотрела на него.

 — Но вы сказали…

 — Я только сказал, что в комнате, в которой ты живешь, жила моя мать.

 Так оно и было.