— Прости!

— Так, Рэми, — усмехнулся Мир, скользнув ему рукой под подбородок, заставив поднять голову. — Так… Теперь ни амулет, ни щиты Тисмена не сдержат нашей связи, и я ее сдерживать более не буду. Ты станешь моим. И в полной мере вкусишь узы богов… и взмолишься, чтобы стать моим телохранителем… На коленях будешь умолять, чтобы я смилостивился и не отвергал, потому что жить без меня не сможешь. И это не я, уж верь мне, это договор между богами, не нам с тобой его нарушать.

— Про-о-о-ости, — еще раз выдохнул Рэми.

— За что, друг мой? — уже теплее спросил Мир.

— За то, что не пришел раньше…

И Мир щелкнул пальцами, а зов сразу же схлынул с плеч, как неприятная тяжесть. Стало стыдно и горько. Рэми так и остался стоять на коленях, не поднимая взгляда, и зеленый ковер перед глазами расплывался в уродливую лужу. Рэми содрогнулся и его вырвало. Кто-то опустился рядом на корточки, придержал за плечи, заставил встать и усадил на то самое кресло, где только что сидел Мир. А где-то рядом раздавались четкие приказы.

— Прикажешь жрецам подготовиться к ритуалу. Приручай пока Рэми к узам, чтобы он был хоть немного адекватен во время ритуала. Ты приведешь ко мне Гаарса. А ты удавишь собственноручно свою зверюшку. Не то, чтобы мне жалко Армана… но это уже становится не смешно. Если ты не в силах следить за своими опасными питомцами, не думаю, что тебе стоит держать их в замке. Надеюсь, что больше подобного не повторится.

* * *

Сложная ночка выдалась. Уже начало сереть перед рассветом небо, гасли одна за другой звезды, а луна уплыла себе за деревья парка, но никто из них ложиться и не думал. Жрецы в спешке готовились к ритуалу, Мир в своем кабинете опять уперся взглядом в какую-то книгу, читал, убивал время за чтением, ждал. В приемной уже томился Гаарс, за которым зорко присматривали дозорные. Рэми же, спокойный и безразличный, сидел у ног принца, под присмотром недовольного Лерина.

Тисмен… Тисмен пнул тельце уже мертвого сирила и, смирившись, наконец, с потерей, приказал замку убрать труп былого любимца. Застыли по углам, почуяв запах смерти и опасности, другие питомцы и даже ручей в углу журчал как-то непривычно тревожно. Ради богов! Тисмен ударил кулаком в стену и на миг нарисованная магией картина пошла волнами. Замок убрал. Все убрал. И капли крови с ковра, и трещины с полотна, и разбитую чашу с цветами. А Тисмен стоял неподвижно, сжимал кулаки и пытался отдышаться.

— Звал? — спросил за спиной невозмутимый Кадм. — Давай быстрее, ты же знаешь, что принц ждет.

— Сирил не мог выбраться из моих покоев, — без предисловий начал Тисмен. — И добраться сам до Армана тоже не мог. Уверен, это твоя работа. Сюда могут войти лишь ты, принц и Лерин, а кроме тебя красть сирила никто бы не стал.

— Ты не понимаешь…

— Мне все равно, почему ты это сделал! — не оборачиваясь ответил Тисмен, чувствуя, как срываются с ладони горячие капли. Но боль в пальцах делала его сильнее. Злее. И помогала довершить задуманное. — Мир на меня зол, из-за тебя. Арман, который должен вместе с нами обеспечивать безопасность Мира — болен. И если ты думаешь, что это забавно…

— Позволь объяснить…

— Позволь тебе объяснить! — прервал его Тисмен, оборачиваясь. — У нас слишком мало преданных людей, чтобы ими разбрасываться! Ты хоть соображаешь, как мучается Арман из-за этого проклятого яда? Соображаешь, что он может нас не простить после такого, и мы потеряем верного союзника из-за твоих шуток?

Кадм лишь усмехнулся и ответил:

— Боюсь, мы и так его потеряем.