Она заплела дочке волосы в косичку с голубым бантом – в тон к платью, накормила завтраком, отряхнула вафельные крошки и умыла, загрузила вещи в машину, завела и прогрела двигатель. Столько всего успела, а уже в половине восьмого они были в пути.

Ранний старт, отметила про себя Шелби. И решила, что это хорошее начало. Доброе предзнаменование.

В десять она сделала остановку возле придорожного кафе, сводила дочь в туалет, глотнула колы, подлила дочке воды в бутылку с соломинкой и отправила сообщение матери:

«Выехали рано. Машин не так много. Можем быть у вас к половине первого. Люблю!»

Когда Шелби снова выехала на трассу, через три машины сзади встроилась в поток серая машина. И настойчиво держала эту дистанцию. Шелби ничего не заметила.

Итак, молодая вдова направляется домой в своем подержанном мини-вэне. Пока что все ее действия очень разумны, нормальны и ничем не примечательны.

Но что-то она все-таки знает, подумал Прайвет. А что именно – он узнает.

Когда на горизонте показались горы – их большой зеленый массив, – сердце у Шелби зашлось так, что глаза защипало. Она думала, что знает, насколько соскучилась, насколько ей этого всего не хватало, но чувства оказались намного сильнее.

Здесь все было таким надежным, таким настоящим.

– Смотри, Кэлли! Смотри туда! Вон там наш дом. Вон Смокиз.

– Бабуля живет в Мокиз.

– СССмокиз, – с улыбкой поправила Шелби.

– СССмокиз. Бабуля с дедулей и прабабушка с прадедушкой, и еще дядя Клэй, и тетя Джилли, и дядя Форрест.

Девочка перечисляла родных и, к удивлению Шелби, никого не забыла, даже собак и кошек.

Может, подумала Шелби, не только ей одной всего этого недоставало.

К полудню она уже ехала по серпантину, среди густой зелени, впустив в окно бодрящий горный воздух. Запах сосен, рек и ручьев. Снега здесь не было. Зато цвели полевые цветы – маленькими звездочками, разноцветными крапинками, – а большие и маленькие дома вдоль дороги уже утопали в нарциссах – нежно-желтых, как свежее сливочное масло. Сушилось на веревках белье – чтобы с простынями запах гор входил в дом. Над головой, в синей вышине, кружили хищные птицы.

– Мама, хочу есть. Мама, Фифи проголодалась! Мы уже приехали? Мы уже приехали, мама?

– Почти приехали, солнышко.

– А мы можем прямо сейчас приехать?

– Почти. И вы с Фифи поедите у бабушки.

– Мы хотим печенья.

– Может быть, и печенье будет.

Шелби переехала ручей, который местные называли Ручьем Билли – по имени мальчика, который утонул здесь, еще когда ее отца не было на свете. Дальше пошла грунтовая дорога, ведущая к ущелью и к нескольким ветхим домикам и вагончикам, где в своих загонах лаяли собаки и стояли наготове заряженные охотничьи ружья.

А вот и поворот на кемпинг Маунтин-Спринг, в котором ее брат Форрест когда-то давно проработал целое лето и купался голышом – и не только купался – с Эммой-Кейт Эддисон, о чем Шелби было известно, потому что Эмма-Кейт была ее близкой подругой с самых пеленок и все школьные годы.

Дальше поворот к отелю, построенному, когда Шелби было лет десять. Там работал ее брат Клэй – инструктором по рафтингу на горных реках. Там он и со своей женой познакомился, она работала в отеле поваром-кондитером. А сейчас Джилли уже ждет второго ребенка.

Но задолго до всех жен и детей, задолго до работы и карьеры все они наслаждались здесь полной свободой.

Шелби знала наизусть все тропки и ручьи, те места, где можно купаться, и те, где можно повстречать медведя. Вместе с братьями или Эммой-Кейт жарким летним днем она шла в город, чтобы купить колы в магазине, торгующем всем подряд, или зайти к бабушке в салон и поклянчить карманных денег.