Его поцелуи становились все более требовательными, более настойчивыми, они возносили ее к солнцу, оставляя весь ужас позади. Не было больше страха, был только он, крепкие объятия его рук и жар его сердца.

Словно золотые лучи солнечного света просачивались по всему ее телу и наполняли теплом ее грудь, губы. Счастье и любовь царили вокруг, и он испытывал те же ощущения. Ее любовь достигла его сердца.

Селвин сжал ее в объятиях и стал поцелуями осушать слезы на ее щеках. Он целовал глаза, лоб и снова возвращался к губам. Кармела прижималась к нему с чувством упои — , тельного восторга, которое он пробудил в ней и которого она никогда не ведала прежде.

Ей казалось, они купаются в лучах солнца, их взаимное притяжение достигло наивысшей точки, и радость жизни переполняла ее, все было так упоительно, так замечательно!

Но тут Кармела не выдержала напряжения и, пробормотав нечто невразумительное, уткнулась лицом в шею графа. Но она была не в силах оторваться от него, словно все еще опасалась, что он исчезнет и она снова останется одна.

— Как же я мог потерять вас?! — внезапно охрипшим и немного дрожащим голосом проговорил граф.

— Я… боялась… вы… никогда не найдете… меня.

— Но вот я отыскал вас, и больше никогда не допущу, чтобы подобное повторилось.

Он осторожно приподнял ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Я почти обезумел от ужаса и отчаяния! — едва слышно сказал он, словно говорил сам с собой.

Затем, не дав ответить ей, он поцеловал ее медленным страстным поцелуем. Поцелуй заставил ее ощутить себя частью его, как будто она больше не могла существовать самостоятельно.

В тот самый миг, когда прикосновение его губ совсем лишило ее чувства реальности, и она уже не знала, где находится, на небесах или все еще на земле, она вдруг услышала голос графа:

— Я должен отвезти вас домой.

Девушка подняла голову и бессвязно забормотала:

— Люблю вас! Я… пыталась мысленно… позвать вас… этой ночью и сообщить… где я… но я… боялась… вы… могли… не… услышать меня.

— Я проснулся с мыслями о вас, — признался граф, — мне потребовалось время, чтобы получить ваши послания, но вот я здесь, и это — главное.

И тут Кармела внезапно осознала невероятное: граф поцеловал ее, а она в ответ призналась в своей любви. Но этого нельзя было допустить, и она решительно попыталась высвободиться из его объятий.

— Вы же признались мне — вы любите меня, моя любимая. А я уже тогда знал, когда бросился искать вас, что я не только люблю вас, но и не смогу больше жить без вас.

Кармела смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами, и он добавил;

— Да, мы двоюродные брат с сестрой, но это несущественно, раз вы моя, я никогда не позволю вам покинуть меня.

Вот Кармела и возвратилась к действительности. Она знала одно: ей необходимо сказать ему правду. Она должна это сделать, но сейчас это было невозможно.

Почувствовав внезапную слабость, она прижалась лбом к его плечу. Словно в бреду, Кармела лихорадочно пыталась придумать, как же ей поступить, каким образом сообщить ему о своем обмане, лжи, сопровождавшей все время их общения.

Но опять его близость затмила реальность. Снова ничего не существовало в целом мире, кроме его объятий и слов любви.

Селвин обнял девушку и поднял на руки.

— Когда вы пропали, — рассказывал он, — и, точно Золушка из сказки, потеряли свой башмачок, я понял: с вами случилось что-то ужасное.

— Но вы не… не могли знать… кто похитил меня, — тихо добавила Кармела, — и привез меня сюда… в этот лес.