Макардль слегка выпрямился.

— Так вы не считаете, что я рехнулся?

— Ничего подобного, — сказал Адам (Керкпатрик тихо выскользнул из комнаты, чтобы оставить их наедине). — Напротив, боюсь, вы имели несчастье столкнуться с чем-то действительно опасным, и надеюсь, что теперь вы попытаетесь вспомнить больше, чем уже рассказали сержанту. Мне бы хотелось помочь вам в этом.

Говоря, он как бы ненароком вытащил из кармана брюк серебряные карманные часы и стал медленно раскачивать их на цепочке. Они словно притянули взгляд лесничего. Адам начал говорить задушевным тоном, постепенно понижая голос по мере того, как невольный пациент постепенно попадал под его влияние.

— События сегодняшнего вечера сильно потрясли вас, Макардль. Они потрясли бы любого. Я знаю, вы не спали почти всю ночь. Сейчас вам нужно расслабиться.

Взгляд Макардля не отрывался от ритмично покачивающихся часов на цепочке, он моргнул, набрал воздуха, чтобы заговорить. Чуть улыбнувшись, Адам как бы невзначай убрал часы в карман, ни разу не замедлив потока слов.

— Поэтому я хочу, чтобы вы сделали несколько глубоких вздохов и прислонились к стене, — продолжал Адам. — Когда выдохнете, попробуйте выпустить весь воздух.

Он протянул слово «весь», так что сама модуляция слова помогла лесничему выполнить инструкцию.

— Вот так. Глубокое дыхание помогает расслабиться. Вам это необходимо, после всего, что вы пережили сегодня!

— Ага, — прошептал Макардль.

— Сделайте еще один глубокий вздох… медленно выдохните… Еще раз… И еще… Теперь вы спокойны?

Макардль кивнул.

— Хорошо. Вспомните все, что вы видели в лесу. Поверьте, вы в силах все вспомнить, и ничто вас не потревожит. Все равно что рассматривать картинки в книжке. Скажите мне, когда почувствуете, что готовы.

Лесничий кивнул лысеющей головой, грубые руки его расслабленно лежали на коленях, дыхание было спокойно.

— Келлум, верно, говорил вам, что я главный лесничий у лорда Балтэрни…

— Да, говорил, — ответил Адам. — Вы — один из лучших в округе.

— Ну, мне приятно так думать. — Макардль снова глубоко вздохнул. — В общем, нынче вечером я обходил северные леса поместья Балтэрни, как уж почти сорок лет делаю это, когда услыхал вдалеке какой-то шум: эдакий хриплый крик… что-то среднее между кашлем и карканьем.

— Может быть, олень?

Макардль покачал головой.

— Никогда не слыхал, чтоб олени так кричали, — сказал он уверенно. — Вот, браконьеры… Сначала я подумал о них. В той стороне проходит лесовозная дорога, но там никого не должно быть… без разрешения и уж тем более в такой час…

— А когда это, по-вашему, произошло? — спросил Адам.

— По-моему, ближе к двенадцати. У меня была с собой винтовка, и я полез на холм — поглядеть что да как. Там было довольно темно, луны-то не было, но я привык работать в такие ночи при свете звезд. И как-то почувствовал, что нельзя пользоваться факелом. Когда проведешь в лесу столько времени, сколько я, появляются всякие инстинкты… и хорошо, что я их послушался.

— Почему?

— Они б увидели меня! — ответил Макардль. — Повезло мне, что у них были костры, и они не могли ничего разглядеть в темноте. Но это я забегаю вперед… Я еще не добрался до вершины, когда услыхал пение.

— Пение? — Адам словно бы поддерживал разговор.

— Ну, уж не знаю, как это еще назвать. Жуткое дело — вроде как шепотом. Ни словечка не смог разобрать, но у меня волосы встали дыбом…

Лесничий резко замолчал, дыхание ускорилось, взгляд сосредоточился на чем-то видимом только ему.