— Я помню его по Высшей полицейской школе, — вдруг сказала она. — Кто-то повесил на стенку его фотографию, чтобы использовать ее как мишень для стрельбы из лука.

 — Он никогда не пользовался популярностью в полиции, — сказал Валландер. — Когда он был у власти, работать полицейским было едва ли не стыдно. Это было время, когда больше, казалось, беспокоились о том, как содержатся преступники, чем о том, что преступность все растет и растет. Потом на горизонте забрезжило что-то новое. Незаметно приближались перемены.

 — Я многого не помню, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Он не был замешан в каком-нибудь скандале?

 — Много слухов ходило, — ответил Валландер. — О том, о сем. Но доказательств не было. Говорят, среди полицейских в Стокгольме были тогда волнения.

 — Возможно, это время его покарало, — сказала Анн-Бритт.

 Валландер удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

 Они прошли сквозь ворота в стене, отделявшей сад Веттерстедта от побережья.

 — На самом деле, я здесь не впервые, — вдруг сказала она. — Он часто звонил в полицию, жаловался на подростков, которые летом по ночам распевали песни на берегу. Кто-то из них написал письмо с жалобой в «Истадс Аллеханда». Бьёрк попросил меня съездить туда и разобраться, в чем дело.

 — И что дальше?

 — Да не знаю, — ответила она. — Но Бьёрк, как ты помнишь, был очень чувствителен к критике.

 — Это одна из его положительных сторон, — ответил Валландер. — Он всегда за нас заступался. А такое бывает редко.

 Они подобрали нужный ключ и отперли замок. Валландер отметил, что лампочка в фонаре у калитки выбита. Они вошли в ухоженный сад. На травяном ковре не было ни единого жухлого листочка. В саду бил маленький фонтанчик с подпрыгивающими струйками. Два обнаженных гипсовых младенца прыскали друг в друга водой изо рта. В увитой зеленью беседке висели широкие качели. На каменной плите стоял окруженный стульями садовый стол с верхом из цельного мрамора.

 — Шикарно жить не запретишь, — сказала Анн-Бритт. — Как думаешь, во сколько обошелся такой мраморный столик?

 Валландер промолчал, поскольку ответа на этот вопрос у него не было. Они продолжили путь к дому. По его подсчетам, особняк был построен в начале века. Они миновали мощеный камнем вход в сад и подошли к фасаду. Валландер позвонил в дверь. Прождав минуту, он позвонил еще раз. Затем он подобрал нужный ключ и открыл замок. Они вошли в коридор, свет там был включен. Валландер крикнул в тишину. Никто не отозвался.

 — Веттерстедта убили не там, где мы его нашли, — сказал Валландер. — На него, естественно, могли напасть и на побережье. Но, по-моему, все произошло в доме.

 — Почему ты так думаешь? — спросила Анн-Бритт.

 — Не знаю, просто у меня такое ощущение, — ответил он.

 Они не торопясь прошлись по дому, начиная с подземного этажа и заканчивая чердаком, не притрагиваясь ни к чему, кроме выключателей. Осмотр был поверхностный. Они точно не знали, что ищут, в общем-то ничего конкретного они не искали. Но все-таки несколько дней назад мужчина, лежащий теперь мертвым на побережье, жил в этом доме. Они прислушивались к собственным ощущениям, пытаясь понять, что случилось в доме до того, как здесь воцарилась эта внезапная пустота. Нигде ни малейшего признака беспорядка. Валландер осматривался кругом, прикидывая, где могло произойти убийство. Уже возле входа он начал искать знаки, говорившие о том, что кто-то пытался ворваться в дом. Пока они стояли в коридоре, прислушиваясь к тишине, Валландер сказал Анн-Бритт, чтобы та сняла обувь.