— Я не служу Эвеллану, — покачал головой маг, — но хочу, чтобы миром правили смертные. Мир принадлежит им и только им, хватит, вас довольно притесняли те, кто не достойны носить имя богов; они не получат Лучезарную звезду!

— А, Вы сами хотите править миром? Стоит мне показать Вам самоцвет, как Вы заберете его себе.

— Нет, звезда твоя. Ее отдали тебе, и только тебе владеть ей. Я всего лишь хочу помочь тебе осознать свою силу и научиться ей управлять.

Девушка невольно задумалась. Какое искушение! Безумное сладкое искушение остаться одной, лишиться сковывающих ее ниточек, быть никому ничем не обязанной, быть наравне с богами. Но за это придется платить. Чем же?

— Цена так мало, что не стоит и обсуждать, — прочитал ее мысли Адамаз.

— И все же?

— Тебе нужно уничтожить Черную скалу.

— Зачем? — удивилась она.

— Она — осколок прежнего мира; в ней заключено могущество всех былых богов и народов. Чтобы построить новое, нужно разрушить прежнее. Поверь, ты никому не причинишь вреда, они давно мертвы. Не отвечай сейчас, подумай над моими словами. Прислушайся к себе, а не к словам бессильного Мериада. Всего его лживые увещевания направлены лишь на то, чтобы сохранить одряхлевшую власть, оставить людей рабами, слепыми исполнителями воли богов. Сила принадлежит тебе, и только тебе решать, как ей воспользоваться.

Адамаз встал, подошел к очагу и исчез в языках пламени.

Слова мага не выходили у нее из головы, в них было зерно истины. Стелла все еще думала о них, когда вышла во двор; ноги сами вынесли ее на улицу.

У нее вдруг закружилась голова, солнечный свет померк…

Она очнулась на пороге странного здания, напоминавшего крепости правителей прошлого; вокруг плыли клочья тумана, стремительно сгущались сумерки.

— Вот мы и встретились снова. — Голос принадлежал Эвеллану. — Теперь звезда у тебя, и я хочу в последний раз спросить о твоем решении. Надеюсь, — он усмехнулся, — тебе понравится в моем доме.

Эвеллан вышел из тумана, спустился по ступеням массивной лестницы и остановился напротив нее; за его спиной пугливо пряталась Вильэнара. Приглядевшись, Стелла увидела Шека, повисшего над верхней ступенькой. Плавно спланировав, он протянул ей свернутый лист бумаги.

— Подпиши и забудь о своих страхах. — Эвеллан пристально смотрел ей в глаза. — Кажется, ты разговаривала с Адамазом… Он нес какую-то ахинею, верно? Неудивительно: старик выжил из ума после трех тысяч лет жизни. Если Лучезарная звезда попадет в руки этого сумасшедшего, в мире воцариться хаос. Отдай её мне, и будь счастлива! Обещаю, что никто, — он на миг обернулся к дочери, — тебя не побеспокоит. Подумай, зачем тебе, смертной, владеть силой, которой ты никогда не сможешь воспользоваться? Повторяю еще раз, даю слово, что не причиню тебе и твоей семье никакого вреда, если ты отдашь мне самоцвет. Моя дочь тоже тебя не тронет, ни сейчас, ни потом.

— А что в документе, который я должна подписать?

— Сущие пустяки! Обязательство почитать меня, как единственного бога.

— Я никогда этого не подпишу. — Принцесса плотно сжала губы и оттолкнула протянутую бумагу.

— Подумай, не принимай скоропалительных решений.

Вместо ответа Стелла развязала мешочек с волшебным песком и развеяла щепотку по воздуху. Шек чихнул и растворился в голубоватом сиянии; вместе с ним исчезла и Вильэнара. Значит, она тоже дух? Все еще дух.

— Что ж, я сдержал обещание. — Эвеллан начал медленно подниматься по лестнице. — Я сделал тебе три предложения, все три раза ты отказалась.