|
– И Монца отвела взгляд. – Решать, конечно, тебе. Он еще молчал в раздумье. Но Монца уже убрала руку с рукояти ножа, зная, каким будет ответ. «Деньги для каждого человека значат свое, – писал Бьяловельд, – но всегда хорошее». Наконец Трясучка поднял голову. Взгляд сделался жестким. – Кто следующий? В былые времена Монца усмехнулась бы брату, и тот ответил бы ей такой же усмешкой. «Мы опять победили». Но Бенна был мертв, и думать следовало о том, чья очередь настала к нему присоединиться. – Банкир. – Кто такой? – Человек, который считает деньги. – Зарабатывает деньги, считая деньги? – Точно. – Странные у вас обычаи, однако. И что он сделал? – Убил моего брата. – Снова месть? – Снова месть. Трясучка кивнул. – Считайте, я нанят. Что теперь? – Помоги Балагуру вынести мусор. Ночью мы уедем. В Талине нам пока делать нечего. Трясучка посмотрел на наковальню, тяжело вздохнул. Затем вытащил нож, который она ему дала, и направился к Балагуру, уже принявшемуся за работу. Монца взглянула на свою левую руку, вытерла с нее капельки крови. Пальцы слегка дрожали. Из-за того ли, что несколькими минутами раньше она убила человека, из-за того ли, что не убила человека сию минуту, из-за того ли, что попросту хотела курить… сказать было трудно. Возможно, по всем трем причинам сразу. II. Вестпорт Люди постепенно привыкают к яду. Виктор Гюго В первый год они голодали, и Бенна вынужден был просить у сельчан милостыню, покуда Монца трудилась в поле и собирала ягоды в лесу. На второй год удалось снять урожай получше и вырастить кое-какие овощи на делянке возле сарая. А еще, когда начались метели и в долине воцарилось белое безмолвие, их ссудил хлебом мельник, старик Дестор. На третий год стояла чудесная погода, дожди шли вовремя, и на верхнем поле пшеница уродилась на славу. |
