— Как я мог что-то слышать о Жаке Гаро в Нью-Йорке, если к тому времени он уже был мертв?

— Видите ли, есть люди, которые считают, что он жив. Они утверждают, что Жак Гаро просто ловко инсценировал свою гибель на пожаре, чтобы отвести возможные подозрения и спокойненько воспользоваться тем, что он украл у убитого им Жюля Лабру: пустить в ход сто девяносто тысяч франков и внедрить чужое изобретение.

Жак Гаро улыбнулся.

— Это всего лишь легенда, причем совершенно фантастическая! Жюля Лабру убил не он; суд признал виновной в преступлении некую особу и приговорил ее к пожизненному заключению.

— Но эта женщина утверждала, что она невиновна. И говорила, что у нее было доказательство вины старшего мастера. Письмо, написанное Жаком Гаро.

— Если бы это письмо и в самом деле существовало, она бы предъявила его суду. Все это басни!

— Уверяю вас, это правда.

— Что позволяет вам такое утверждать, милейший?

— Само письмо. Оно отыскалось…

Тут уж Жак Гаро, несмотря на все свое хладнокровие, поневоле вздрогнул.

— Похоже, вам это небезразлично… — заметил Этьен.

— Да нет, уверяю вас; просто история получается весьма занимательная. То, что вы сейчас сказали, так необычно! Письмо, найденное вдруг двадцать с лишним лет спустя, — согласитесь, что это интересно! И где же оно было? В каком-нибудь старом шкафу?

— В животе картонной лошадки…

Лже-Арман страшно побледнел и закусил губу. Он явно испугался. Этьен Кастель продолжал:

— Картонная лошадка принадлежала сыну Жанны Фортье, маленькому Жоржу, а подарил ее ему сам Жак Гаро.

— Ну прямо как в романе!… Звучит настолько неправдоподобно, что позвольте усомниться.

— Вот письмо… — произнес Этьен, доставая его из кармана. — Хотите, прочитаю?

Жак Гаро вдруг вскочил.

— Но мне-то какое до всего этого дело, господин Кастель? — хрипло спросил он.

— Сейчас узнаете, — ответил художник, положив на стол лист гербовой бумаги.

Миллионер уставился на него с изумлением — отнюдь уже не наигранным.

— Что это? — спросил он.

— Сами видите: гербовая бумага.

— Вижу, конечно, но что-то ничего не понимаю.

— Скоро поймете. Прежде всего нам следует решить денежный вопрос.

— Денежный вопрос?

— Да. Если вложить в предприятие сто девяносто тысяч франков и не получать с них прибыли в течение двадцати одного года, то какая сумма набежит?

Лже-Арман молчал.

— Капитал утроится, и даже более того… — заметил Рауль Дюшмэн.

— Цифру лучше округлить, чтобы не мучиться с подсчетами. Сударь, — продолжил Этьен, обращаясь к Полю Арману, — я пришел попросить вас передать мне в пользу Люсьена Лабру сумму в пятьсот тысяч франков, являющую собой вложенный в ваше предприятие капитал, прибыль от него и прибыль от прибыли, ибо сто девяносто тысяч франков, о которых идет речь, были украдены вами у его отца в 1861 году.

— Меня зовут Поль Арман, — вскричал несчастный злодей, обезумев от ужаса. — Вы изволите оскорблять меня!

— Вас зовут Жак Гаро, и вы подлец, — сказал художник.

— Чудовищная ложь, гнусная клевета!

— Вот свидетельство о смерти Поля Армана. Выпускник Школы искусств и ремесел в Шалоне скончался в женевской больнице. Полноте, Жак Гаро, пришло время платить по счетам. Правосудие с вами расквитается потом. А сейчас вы выложите мне пятьсот тысяч франков.

— Я оказался совсем безоружен! — запинаясь, проговорил разъяренный миллионер.