— Я знаю, что привело вас сюда, господин мэр, — сказал он. — Вы ищете женщину по имени Жанна Фортье.

— Да, господин кюре, нам нужна Жанна Фортье, обвиняемая в тройном преступлении: поджоге, краже и убийстве.

Беглянка — Жорж по-прежнему прижимался к ней — шагнула вперед и закричала:

— Неправда, сударь! Я ни в чем не виновата!

— Виновны вы или нет, — сказал мэр, — решать не мне. Вы — Жанна Фортье?

— Да, я Жанна Фортье.

— Привратница завода инженера Жюля Лабру в Альфорвилле, департамент Сена?

— Да, сударь.

Мэр повернулся к бригадиру жандармов. Тот выступил вперед и объявил:

— Именем закона, я должен арестовать вас согласно полученному мною ордеру.

— Ну что ж! Арестовывайте! — в гневном отчаянии воскликнула Жанна. — Ведите в тюрьму! Судите! Приговаривайте! Можете на гильотину отправить. Но от этого я не стану виновной!

— Мама… мама… мама… — повторял до смерти перепуганный маленький Жорж.

Бригадир повернулся к жандармам.

— Наденьте ей наручники… — приказал он.

Жанна почувствовала, как по телу у нее пробежала дрожь.

— Наручники… — сдавленным голосом повторила она, отступая назад. — О! Нет! Нет! Я не хочу!

— Дитя мое, прошу вас, не противьтесь… — сказал кюре. — Смиритесь… И повинуйтесь закону.

Несчастная женщина, опустив голову, протянула руки.

— Готово… Теперь вперед! — скомандовал бригадир. Жорж повис на руках пленницы.

— Мамочка, не уходи… — кричал он. — Не уходи, мамочка, мне страшно…

— Не плачь, мой мальчик, — сказала Жанна. — Идем!

— Ваш ребенок не может следовать за вами… — вмешался бригадир.

— Вы разлучаете меня с сыном!… — едва смогла проговорить остолбеневшая от ужаса Жанна.

— Это мой долг… Согласно ордеру я должен арестовать только вас, Жанну Фортье. Там речи нет ни о каком ребенке. Стало быть, женщину следует отправить в тюрьму, ребенка — в приют до получения дальнейших распоряжений свыше.

Жанна смертельно побледнела.

— Моего ребенка — в приют!… — едва слышно проговорила она. — Нет… нет… вы не сделаете этого… я не хочу разлучаться с сыном…

И продолжила, умоляюще протягивая к священнику соединенные железной цепью руки:

— Господин кюре, будьте милостивы, сжальтесь, вступитесь за меня!… Скажите им, что это невозможно… что нельзя меня с сыном разлучать…

— Повинуйтесь закону, бедняжка моя, — повторил аббат Ложье, — а за ребенка не беспокойтесь… В приют он не попадет… Я оставлю его здесь… Если, как я надеюсь, вы сможете доказать свою невиновность, то сами придете сюда за ним… Если же, напротив, вам не удастся развеять мрак, покрывающий альфорвилльское преступление, если вас осудят, клянусь, что не брошу маленького Жоржа на произвол судьбы!

Госпожа Дарье выступила вперед и, простерев руки, сказала:

— Не бойтесь и не плачьте! Ваш ребенок не останется без матери… Клянусь вам, он будет мне как сын… У меня ведь тоже был вот такой же сынишка… Господь словно вернул его мне…

Жанна проговорила, рыдая:

— Я больше не увижу его! Не увижу! Ах! Это выше моих сил!

— Мамочка… мамочка… не уходи!…

Госпожа Дарье взяла ребенка на руки и сказала:

— Миленький мой, мамочка должна уйти, но она скоро вернется.