Меня аж трясёт от возбуждения.

Конец посёлка всё ближе и ближе. Я мчусь, налегая грудью на руль.

Страшный удар подкидывает меня вместе с мотоциклом, улетаю куда-то в кювет, кувыркаюсь с риском переломать себе всё, что можно. Перед глазами поочерёдно мелькают то заросли травы, то затянутое тучами небо.

На рефлексах пытаюсь сгруппироваться, вот только не понимаю, какой частью тела приземлюсь.

Солдатиком втыкаюсь в мягкую почву, хорошо, что ноги и руки полусогнуты, устоять, конечно, не получается, но падение оказывается не особо болезненным. Понимаю, что иногда на адреналине не сразу чувствуешь боль, но вроде всё не так уж и плохо: да, без ушибов не обошлось, есть и царапины, но в целом могло быть куда хуже.

С какой стати меня катапультировало вместе с мотоциклом? Ответ очевиден — я забыл о той консервной банке на которой прилетели восьмилапые, а вот она заметила меня и чем-то зацепила. Сам мотоцикл валяется вверх колёсами в канаве, на месте коляски обугленная дыра — туда пришлось попадание.

Штурмовая винтовка сорвалась с ремня и куда-то исчезла, искать её некогда, сейчас сюда примчится вся королевская конница и вся королевская рать, а искать они будут не Шалтай-болтая, а вашего покорного слугу.

Маны у меня больше нет, я совершенно пуст, значит, невидимки подберутся ко мне без проблем, а даже если бы я их и видел, всё равно противопоставить им нечего. Буду уносить ноги бегством.

Небо надо мной оглушительно содрогается, будто самолёт проходит звуковой барьер. Инстинктивно падаю на живот и закрываю голову руками. Меня обдаёт порывом воздуха, что-то с шумом проносится надо мной, от рёва аж закладывает уши.

Раздаётся мощный взрыв, земля подо мной ходит ходуном.

Не понимая что за песец тут творится, тихонечко отрываю голову: обалдеть, корабль восьмилапых пылает в огне, но кто или что сделало это?

Может подъехали наши танки или самоходки и сходу открыли огонь? Или прилетел штурмовик с ближайшего аэродрома?

С удивлением замечаю, что невидимки теряют свою маскировку, теперь их сложно не заметить даже невооружённым глазом. Они растерянно мечутся по посёлку.

Но вот движение одного из них замедляется, его нижние конечности подламываются, он падает и больше не встаёт. Такая же судьба ожидает и других.

Я до сих пор не вижу своих спасителей, поэтому не встаю с места и продолжаю лежать: как бы по мне не прилетел «френдли файер».

Где-то через час набираюсь храбрости, тщательно осматриваю окрестность через чудом уцелевший бинокль, не замечаю ничего потенциально опасного и уже тогда поднимаюсь на ноги. Стряхиваю с себя тонну липкой грязи и бреду назад к посёлку.

Корабль пришельцев догорает, огонь с него перекинулся на дома, часть из них уже вовсю полыхает.

Я как зачарованный смотрю на пожарище, не веря своим глазам. По идее его видно на многие вёрсты, но что-то никакой реакции не видно и не слышно.

Устав ждать, разворачиваюсь и топаю на базу. Очень надеюсь, что начальство не примет мой доклад за записки сумасшедшего.

Дорога занимает не один час, как назло никто не попадается навстречу. Я голодный и злой, в голове сплошные ругательства. Даже Кузя порой восхищается моим мастерством складывать маты.

Иногда делаю привал, сажусь на какой-нибудь пенёк или поваленное дерево, вытягиваю уставшие ноги и тупо гляжу перед собой.

Хочется жрать и кого-то убить, можно в любом порядке.

Начинает темнеть, в воздухе разливается вечерняя прохлада. Одежда на мне отсырела, обувь промокла, потихоньку подбирается озноб. Понимаю, что если остановлюсь, вряд ли встану, поэтому приходится забить на отдых. Шагаю практически на автопилоте.

Голова ничего не соображает, мысли путаются. Хорошо хоть дорога тянется вдоль железнодорожной насыпи — так я точно не заплутаю.

Появляется полная луна и заливает светом округу.