* * *

Изобретение братьев Люмьер породило новый вид Дон Жуана – Дон Жуана кинематографического. Того, кого любят, зная лишь по экрану, того, кто, не прилагая никаких усилий, покоряет два три миллиона сердец в год. Самым великим кинематографическим Дон Жуаном был Рудольф Валентино. Этот итальянец родился одновременно с кинематографом – в 1895 году. Прежде чем стать актером, он сменил немало профес¬сий: был садовником, гарсоном в кафе, водителем такси. Сра¬зу же после появления на экране он стал пользоваться потряса¬ющим успехом. У всех девушек висела в комнате его фотогра¬фия. Из за него уходили в монастырь, умирали от истощения, кончали с собой.

За свою жизнь он получил более 13 миллионов писем. Куда уж до него Бассомпьеру...

Между тем, Валентино, похоже, не был великим любовни¬ком. Жена бросила его на следующее же утро после брачной ночи...

Эта неудача не подорвала, однако, его престиж, и, когда он умер в одной из нью йоркских клиник в 1926 году (ходили слухи, что его отравил один ревнивый муж), несколько сотен поклонниц покончили с собой в надежде соединиться с ним на том свете.

* * *

Эта небольшая картинная галерея далеко не полна. Мне бы следовало добавить сюда портреты Ронсара, двух Лозанов, Ретифа ля Бретона, Тили, Мирабо, Ландрю, Генриха IV, Лю¬довика XV, Наполеона I, Наполеона III и многих других. Коро¬че говоря, всех соблазнителей, чья пылкость и необузданная страсть создала сильной половине человечества весьма лестную репутацию. Но это невозможно. Их было слишком много! Подобно фокуснику, Франция вытаскивает из всех рукавов и карманов властителей сердец...

РАСПУТНАЯ ЖИЗНЬ КОРОЛЯ ДАГОБЕРА

Жить в обществе трех будущих святых и обесчестить двена¬дцати лет отроду юную пастушку на опушке леса, согласи¬тесь, куда менее банально, чем надеть штаны наизнанку.

Однако именно эта курьезная черта, достоверность кото¬рой, впрочем, не рискуют засвидетельствовать со всей опреде¬ленностью, сохраняется в народной памяти о Дагобере. Чис¬тая правда, что песенки, рассказывающие о забавной королев¬ской рассеянности, были написаны более чем через тысячу лет после смерти этого государя, что вполне может извинить неко¬торые допущенные в них неточности.

И все же весьма прискорбно, что из за этих песенок Дагобер для многих приобретает черты рассеянного комического персонажа, путающего лицо и изнанку.

В то время как существует иной аспект, способный куда в большей мере потрясти воображение читателей.

Я хочу рассказать о его страсти к распутничеству.

Поскольку этот король династии Меровингов был не толь¬ко выдающимся политическим деятелем, которого Мишле без колебаний сравнивал с Людовиком XIV, но и достаточно живой и колоритной фигурой, чтобы можно было смело сравнивать его даже с Генрихом IV.

Вот несколько достаточно легкомысленных историй, кото¬рыми, как считается, был весьма недоволен по крайней мере один святой из ближайшего окружения короля – святой Элуа.

Однажды, когда Дагоберу было всего двенадцать лет, он в одиночестве охотился в лесах, окружавших Клипиакус (так тогда именовалось то местечко, которое впоследствии получило название Клиши). В тот день он встретил юную пастушку, чей вид привел его в приподнятое настроение, и увлек в чащу...

С тех пор молодой Дагобер почувствовал к этому вкус и стал уже по новому смотреть на девушек, которые жили во дворце, чтобы прислуживать Хлотарю II – его отцу – или же развлекать его.

Вообще же, надо сказать, Дагоберу было с кого брать пример, поскольку хорошо известно, что любовь к подобным развлечениям была присуща большинству представителей дина¬стии Меровингов.