– Ты же полномочный дипломатический представитель, так что ты, прежде всего, должен…

– Сейчас я покажу тебе, что я, прежде всего, должен.

– Детей разбудишь!

– Дети до шестнадцати лет в таких случаях послушно спят. Или делают вид…

А собственно, никто и не сопротивлялся. Вот только спустя какое‑то время Юрг поймал себя на мысли: а все ли так, как было до вчерашнего разговора?

Все было так. Или казалось…

– Если меня покормят, то за завтраком я согласен обсудить выдвинутую тобой проблему меж… э‑э‑э… островных дипломатических отношений. На повестке дня – две погремушки. Или нет?

– Фи, благородный эрл, что за скупердяйство! И это после того, как ты в честь наследного первенца стащил из какого‑то английского музея драгоценнейшую ванночку для купания младенцев.

– А, лохань из веджвудского яшмового фарфора… На самом деле это была всего лишь увеличенная копия, ты уж извини, я малость смошенничал – черта с два мне отдали бы кембриджский оригинал, даже для всех королей Джаспера вместе взятых. А вот чем теперь ублажить Алэла – ума не приложу.

– Мой отец ограничился колыбелькой.

Эврика! Вот это мы и соорудим – трехспальный малышовый тримаран, так сказать. У нас на севере имеется несказанной красоты древесина – карельская береза, цвета темного золота и вся в завитушках. Если учесть, что твои мастеровые сервы, когда переключишь их на форсированный режим, работают с молниеносной быстротой, то мы можем иметь этот уникум уже к вечеру. Остановка только за тем, чтобы слетать на Землю за березовыми заготовками. Когда‑то это дерево было редкостью, но теперь развели обширные плантации на Кольском… Словом, я обернусь за минуточку… Мона Сэниа бесшумно вздохнула: за этот год она уже смирилась с той радостью, которая невольно прорывалась в интонациях супруга, когда он под каким‑нибудь предлогом собирался на родную планету:

– К твоим «минуточкам» я, увы, уже привыкла…

– Жена, не ворчи – это перейдет в привычку. Если ты ревнуешь меня к Земле, пошлем кого‑нибудь другого, хотя бы Пыметсу – в последнее время у него постоянно какая‑то обиженная рожа.

– Не советую – обязательно что‑нибудь да перепутает; Сорк или Дуз надежнее.

– Ты же знаешь, мое твое величество, твоя воля – закон.

Будь ее воля, она навсегда стерла бы из памяти своих дружинников Барсучий Остров – крошечную звездную пристань Земли, где вот уже больше года все оставалось неизменным, чтобы в нужный момент любой из обитателей Бирюзового Дола мог перенестись туда. Но ее воля в последнее время что‑то слишком часто упиралась в тупики…

Так или иначе, а блистательная колыбель была готова уже к закату – золотистое чудо с медальонами из севрского бисквита (компилятивный шедевр генерального эрмитажного компьютера).

– И все‑таки наша лучше, – ревниво заявила принцесса, имея в виду перламутровый дар своего отца. – Ну, как, летим ли мы к Алэлу сейчас или откладываем это на завтра?

Милейшая Ушинь несомненно накормит, и притом обалденно вкусно. А первейшее правило путешественника: никогда не откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня.

– Муж мой, любовь моя, скажи: ты все еще чувствуешь себя заблудившимся путником?

И как бы шутливы ни были ее слова, Юрг почувствовал в них неизбывную горечь. В воздухе повисла прохладная, как лягушачье брюшко, пауза.

– Ну, тогда прямо сейчас и летим. Я только возьму Ю‑ю, и толкаем эту люльку прямо ко входу в Алэлов дом.