Что же думала сама «царевна‑рыбонька», было неизвестно, но каждый раз Флейж возвращался из Алэлова дома украшенный изящным рисунком на лбу – знак царевниной благодарности.

Вот и сейчас он подал ей руку так же почтительно, как если бы это была сама принцесса Сэниа.

Проводив улетающих рассеянным взглядом, Юрг оглянулся на жену, недовольно буркнул:

– Я сейчас. Только велю нашим оболтусам, чтобы больше к нам не совались.

Он вышел под ночное небо Джаспера, расцвеченное, как всегда, целой гирляндой лун. Колокольчиковый ковер, еще не тронутый росой, пружинил под босыми ногами. Неугомонная дружина продолжала вечернюю трапезу вокруг традиционного костра, смакуя во всех деталях рассказ Борба, который живописал все их злоключения на Свахе с дотошной медлительностью, позволявшей остальным в каждую его фразу вставлять малопристойные комментарии. Появление Юрга это веселье не нарушило.

Но не успел он и рта раскрыть, как возле костра появился разукрашенный в два цвета Флейж с изумленным воплем:

– Братцы, а у этого рыжего козла еще и двойня!

Под «козлом», естественно, подразумевался никому не симпатичный Захео, Кузнечный эрл и по совместительству – супруг всех трех царевен.

На разноголосый вопль всей дружины из своих покоев вылетела рассерженная принцесса:

– Почему такой гвалт? Сегодня, как я понимаю, поводов для восторга у нас не было… Флейж, умойся.

Причину общего восторга принцессе с готовностью объяснили. Она тихонечко вздохнула: если честно признаться, то жизнь на голубом ковре Бирюзового Дола протекала как‑то безрадостно, а в молодости, как однажды выразился Юрг, положительные эмоции требуют, чтоб их время от времени стравливали, как пар из котла. Клапан для этого подходит любой – вот сегодня вполне сгодилось рождение ненаследных двойняшек.

Прирожденная мудрость властительницы, никогда не оставлявшая принцессу, подсказала ей, что такое мероприятие следует поддержать.

– Мой сенешаль, лучший кувшин вина из погребов замка Асмуров! – велела она. – И еще три‑четыре поскромнее…

Эрромиорг, уже привыкший к тому, что его величают самыми разнообразными земными титулами, почерпнутыми Юргом из исторических романов, исчез с быстротой мелькнувшего метеора, и через минуту‑другую уже старинные запечатанные сосуды, один другого затейливее, красовались у ног принцессы. Она сорвала не успевший закрыться на ночь сапфировый колокольчик, выбрала самую причудливую из заветных посудин, покрытую сеточкой мельчайших трещинок, точно картина древних мастеров, и обвила стеблем горлышко:

– Флейж, переправь это счастливому деду в знак того, что мы тоже пируем, разделяя его радость. И можешь не умываться.

Нельзя было найти более подходящего гонца для такого поручения – Флейж исчез, вспыхнув, как птица Феникс.

И так же стремительно возродился на том же месте.

– Что‑то у Алэла рожа кислая, – сообщил он без излишнего пиетета. – Может, он надеялся на тройню?

– Или хотел девочку, – осторожно вставил Ких.

– Так девочка и получилась. И мальчик в придачу. Комплект.

– Ты что, и повидать их уже успел?.. – изумилась принцесса.

– Отнюдь. Это Ее Величество Ушинь похвастаться изволили.

– Ладно, – сказал командор, – у кого есть желание праздновать до утра, я не возражаю. А я сегодня что‑то притомился. Ты как, дорогая?

– Аналогично.

Дело было, разумеется, не в усталости – просто тот диалог, который имел место между ними с глазу на глаз, камнем лег на душу и тому, и другому. Разговор был окрашен интонациями, до сих пор между ними, мягко говоря, непопулярными: «Во‑первых, я попрошу тебя впредь не отдавать мне приказов в присутствии моих подданных.