Полмесяца назад Алик онемел бы от счастья, но это было полмесяца назад. Сейчас он взял мочалку и стал намыливать соседку.

"Всю жизнь добиваешься чего-то: женщин, шикарных авто, баксов, а потом вдруг оказывается, что ты чересчур быстро всего этого наелся", — подумал он. — " Как у Жванецкого, только жить начинаешь по-настоящему, и сразу приходится заканчивать.

Берут тебя за жабры и велят платить по-новой, за каждый рубль, за каждую девочку.

И платить не только деньгами, здоровьем, жизнью, собственными потрохами".

Он услышал глумливое хихиканье и обернулся. В щель душевой пялились две пары глаз. Он вышел и прикрикнул:

— Ну, вы, иванушки-интернешнл!

Вышедшая следом Яна застала лишь улепетывающую во все лопатки сладкую парочку.

— Что это с ними? — недоуменно спросила она.

Алик не ответил, лишь подумав, как бы повела она себя, увидев то же, что и они.

А попросил он у Келло сущего пустяка: чтобы он предстал перед ними во всем своем блеске, и чтобы присутствовал там выдающийся, и надо заметить, далеко, размер.

Видил он как-то в Интернете негра с этаким хоботом. Только сейчас он заставил его еще и извиваться.

"Вообще-то этих баб не поймешь", — рассудил он. — "Вдруг она наоборот бы кинулась?" Келло долго уговаривала его отказаться от поездки.

— Что ты там увидишь интересного? — ныла она.

— Ну, поездов же было два! — напирал он. — Почему? С какой целью?

— Ну, подумаешь, два поезда своруют? Что в первый раз что ли?

— В том то и дело, что не своруют, Келло. Не своруют, — воодушевленно продолжал Алик. — Все машины оформлены идеально, сама ведь проверяла. И главное, деньги приплачены все до копейки. Но почему их ночью грузят? Здесь что-то не сходится и это надо проверить.

Но если не везет, то не везет с самого начала и до конца. Когда Алик уже полностью одетый, стоял в своей комнате, проверяя карманы на предмет того, все ли захватил, в комнату неслышно проскользнула Яна.

— Уходи, Яна, мне не до тебя, — сказал он, но она приникла к нему и прошептала.

— Меня хотят убить. Убийца здесь, в доме, я это чувствую.

— В этом доме одни идиоты, но они хорошо вооружены и находятся здесь специально, чтобы тебя охранять.

— Я не останусь, — решительно сказала она.

Он не стал ее переубеждать, успокаивающе обнял, а в момент поцелуя точным и коротким движением нажал на сонную артерию. Она обмякла у него на руках, и он отнес ее на собственную койку, спать.

"Шестисотый" никак не желал заводиться, похоже, он забыл само понятие об искре.

Тогда Алик бросил бесполезное занятие и вышел на дорогу голосовать.

Машин было достаточно, потому что многие опасались оставаться на даче на ночь, возможно, у них не было такой охраны как у Коновала. Флорова подвозил плотный лысоватый мужичок на новой «семерке». Он много говорил, все время, сворачивая разговор к тому, что он бы взял «десятку», да у нее багажника нет. А для дачи багажник-первостатейное дело.

Они доехали до города и остановились.

— Что-то у тебя дверца не открывается, — сказал Алик. — Новая, небось, еще не разработалась.

— Это же не «десятка», — сразу же согласился мужичок. — Сам же знаешь, земляк, я бы десятку взял…

Он поднялся из-за руля и вышел. Едва он оказался на тротуаре, Алик велел ему:

— Замри!

Тот застыл на полушаге и на полуслове. Рука его была протянута к двери, а ветер развевал остатки волос на черепе.