— Подожди, сейчас к тебе приедут.

— Поспеши, я как раз успею позвонить Коновалу и объяснить, как ты с саловскими ребятами поезд, у него же украденный, обмываешь. Я думаю, он отнесется к этому с пониманием.

— Чего ты несешь? У кого украденный? Знать не знаю.

— Тогда заткнись, если не хочешь по незнанию на тот свет отправиться.

— Слушай, дружок, чего ты тянешь?

— Нет, дружок, это ты тянешь. Ноги в руки и мотай сюда, если не хочешь, чтобы я на самом деле в телефонную станцию играть не начал.

Мукин сказал, что Иван любит обедать в «Рахат-лукуме», и они поехали туда. Кафе располагалось в здании гаражного кооператива на первом этаже. Время было как раз обеденное. Флоров заехал в тенечек и стал ждать.

Около двенадцати начали съезжаться гости. Машины были в основном иностранных марок. Мукин сидел и ежился: район был не его.

— Вон БМВ саловская, — указал он вскоре.

Из иномарки вышли трое и скрылись в дверях.

— Сала нет, — сказал Мукин. — Сын его Валерка. За рулем был мой однокашник Андрюха.

И Китаец.

— А где Сало?

— Он мне не докладывал, — огрызнулся тот.

— А что за Китаец?

— Первый советник Ивана. Андрюха говорит: хитрый как лиса, никогда слова поперек не скажет, но такого потом хозяину наговорит про тебя, что потом за бесплатно год будешь горбатиться.

— Я хочу поговорить с сыном Ивана.

— Ты что совсем с ума съехал?

— Я, наверное, действительно с ума съехал, потому что до сих пор вожусь с вами как с малыми детьми. Отвалить бы мне, а там хоть на куски друг друга полосуйте.

Мне то что? Так что если хочешь уцелеть, кончай валять дурака и отзови Андрюху в сторонку незаметно, да и скажи, что хочет, мол, человек один словом перекинуться.

Не говори, что я с Коновалом знаюсь, скажи, что из порта по делу. Да не сиди ты, двигай булками, а то точно рвану подальше, да буду про ваши разборки в новостях смотреть да пиво попивать. Загорское.

— Ладно, чего разошелся? Сейчас спрошу, за спрос же не убьют.

Он скрылся в кафе и довольно надолго. Флоров уже подумывал о том, был ли Мукин прав со своим последним утверждением, но тот появился: возбужденный и какой-то растрепанный. На вопрос, что случилось, возмущенно заорал:

— А ты иди, поговори с ним, я посмотрю на тебя.

И поговорю, подумал Флоров. Еще как поговорю.

Он поправил брюки и вошел в кафе. В довольно просторном помещении стояло десятка полтора столов. Треть из них была занята. Стоял обычный для подобных мест гвалт.

Кто-то надоедливо громко говорил по мобильному телефону.

Теплая компания саловских сидела у стены. Валерик как раз делал заказ.

— Манты по пятьдесят рэ, шурпа. У вас, что шурпа подорожала? — вопрошал он, водя по меню одиноким отращенным когтем на мизинце.

Вообще, он выглядел пижоном. Новенькие лакированные туфли с серебряными вставками, цветная шелковая рубашка, светлые брюки.

Флоров подошел и, не поздоровавшись, без приглашения опустился на стул.

— Плов, — продолжил Валерик, не моргнув глазом.

— Поговорить надо, — сказал Флоров.

— Пива, — продолжал гнуть свое Валерик. — Только не нашу мочу, а импорт.

— Жить хочешь? — спросил Флоров.

Валерик аккуратно положил меню и вперил в него неподвижный взгляд.

— Ты знаешь, кто я? — высокомерно спросил Валерик.

Флорова зло разобрало. Сидит тут обычный жулик, даже не жулик, сынок обычного жулика. Папашу хоть можно бояться или ненавидеть — он людей грабил и убивал, а этот пришел на готовенькое, на папенькины кровавые деньги, а корчит из себя графа Монтекристо.