За дверью оказался еще один лифт, судя по затрапезному виду, для хозяйственных нужд. На стене две кнопки: "Лифты вверх" и "Лифты вниз." "Лифты вниз" утоплена.

Офигеть! Флоров и не знал, что такие есть.

Он нажал на кнопку «Ход». Створки, лязгнув, сомкнулись.

Он ожидал стремительного падения, ну хотя бы рывка. Ничего подобного.

Кабинка не полетела ни вниз, ни вверх. Это был иной тип движения. Ближе по смыслу, кабинка поехала сквозь него. Но и это будет неверно.

Волна зубодробительного сгустка энергии прошила все его тело. Пучок невыносимо яркого света просветил точно рентгеном. Ощущения были столь контрастными и подавляющими, что он на какое-то время перестал существовать.

Когда-то очень давно, когда Флорову было лет пять, и мать с отцом еще были живы, отец пользовался каким-то необычайно приятным и нежным лосьоном после бритья.

Он на всю жизнь остался в памяти Флорова, этот запах. Прошло много лет, Алик перепробовал сотни лосьонов, но этого аромата так больше никогда и не слышал.

А теперь он УВИДЕЛ этот запах. Запах детства.

Его затопило счастье. Такое, какое бывает только в детстве. Возможно в младенчестве.

Он очнулся в остановившейся кабинке. А может, она и не двигалась никуда, а двигался лишь он.

Некоторое время он продолжал впитывать, словно губка последние капли безотчетного счастья, вернее пытался изо всех сил удержать хотя бы воспоминания о них. Но они уходили, расплывались, оставляя необыкновенную ясность ума. Точно кто-то промыл ему мозги и слил всю накопившуюся мерзость вон.

И именно в этот момент просветления, он понял, в чем была его главная стратегическая ошибка, за которую возможно придется слишком дорого заплатить. А что если у Келло были Хозяева?

Самое опасное и неотвратимое заключалось в том, что Флоров задумался об этом слишком поздно, и теперь ему предстояло встретиться с ними лицом к лицу.

Ч А С Т Ь 3

Х О З Я Е В А К Е Л Л О

Г Л А В А 1

Р У Б Е Ж

Когда Флоров пришел в себя, лифт стоял и, похоже, уже длительное время.

А может, он никуда и не двигался?

Кряхтя, Алик поднялся и вышел. В подвале было пустынно по — прежнему, но из холла доносились голоса и шум. Ночь прошла, и наступил следующий день.

Пищал металлодетектор, вахрушки проверяли пропуска. Все как всегда. Труп успели уже убрать. Это сколько же он находился без сознания.

Ему на работу надо!

Он заторопился к лифту, и когда кабина приехала, нажал кнопку родного семнадцатого этажа.

Кабина плавно тронулась, и так же плавно остановилась. Двери с легким сожалеющим шорохом растворились. Алик выбежал и едва не свалился. Вместо гладких плит пол покрывал длинноворсовый ковролин жаркого апельсинового цвета. И когда его успели положить? И сколько он в таком случае отсутствовал?

Ворс был даже не примят, будто по нему никто никогда не ходил, но стоило Флорову так подумать, как двери с непрозрачными матовыми стеклами, ведущие из холла, распахнулись, выпуская некую девицу. Она мало отличалась бы от женщин, какие вечно сновали с деловым видом по коридорам Башни, сжимая в руках безликие стандартные папки для бумаг, если бы не одно но: из одежды на девице имелись в наличии лишь туфли на шпильках.

Женщина, как ни в чем не бывало, прошествовала мимо остолбеневшего Флорова и нажала кнопку лифта. Тот успел отъехать, и некоторое время девица прогуливалась по холлу, сосредоточенно постукивая папкой по голой ляжке.

Приехавший лифт тоже был не пустой. Некий довольно полный гражданин говорил по мобильному, сопровождая разговор довольно своеобразным тиком: он словно похрюкивал себе через каждое слово.