Я прилег на кровать и задремал, но тут же проснулся, почувствовав, как кто-то трясет меня за плечо.

— Что, пора? — спросил я, вспомнив о поезде. Свет в комнате горел, и я заметил, что стрелки будильника не доползли и до полуночи. Тогда я перевел взгляд на человека, разбудившего меня, и рывком сел на кровати.

— Вы?! — Сна как не бывало, я чувствовал только панический ужас. — Как вы сюда попали?

— Самолетом. — Ларош отпустил мое плечо. — Боялся с вами разминуться. — Он расстегнул «молнию» своей парки и уселся в ногах кровати, разматывая шерстяной шарф. — Ну и жарища тут… Извините, что разбудил, вы, должно быть, здорово умаялись.

Я помолчал, не доверяя своему голосу. Я боялся этого человека. Даже сейчас не могу объяснить, что это был за страх.

Ларош снял шарф и стал вытирать им лицо. Он выглядел отчаянно уставшим, под глазами залегли черные тени.

— Вы сказали Лэндсу, что я здесь? — спросил я. Голос мой звучал сухо и хрипло.

— Нет. — Он достал из кармана сигареты и протянул мне. — Сначала хотел поговорить с вами. Зачем вы сели в самолет и примчались сюда? Вы не поверили тому, что я рассказал? Почему?

— Дело не в том, поверил ли я.

Ларош кивнул.

— Да, видимо, так. Судьба, — пробормотал он, помотав головой. — До сих пор в голове не укладывается. Сын старика, сидящий за приемником, ждущий, когда же это наконец произойдет…

— Это вы о моем отце?

Он, казалось, и не слышал меня.

— Кошмар, дурной сон… Вы небось думаете, что я их убил, да? — Ларош нервно засмеялся. — Думаете так, да? Из-за того, что моя фамилия Ларош?

В его голосе звучали нотки горечи.

— Не надо этих удивленных взглядов, — продолжал он. — Едва прочтя отчет Леддера, я понял, что на уме у вашего отца. Поверьте, я не повинен в их гибели. Это правда. Я тут ни при чем.

— Я не думал вас обвинять.

— Вот как? Тогда почему вы здесь? Почему вы говорите Паоле, будто я лжец? Зачем утверждаете, что ее отец жив? Бог мой! Добро бы только это. Вы еще выдаете себя за инженера и едете на трассу. Думаете, я не знаю, что вы замышляете? Лучше бы вы сказали Макговерну правду. Мы вполне могли бы втроем обсудить все это, сочти вы за лучшее объяснить причину своего приезда.

— Но я это сделал, — сказал я. — Я приехал потому, что мой отец принял радиограмму от Брифа.

— Нет, причина не в том, — сердито махнув рукой, перебил меня Ларош.

— Но если они еще живы…

— Они мертвы.

— Откуда тогда радиограмма? Этот вопрос, казалось, не интересовал Лароша.

— Зачем вы солгали Макговерну?

— Никому я не лгал! — воскликнул я.

— Нет, лгали! Вы сказали ему, что не знаете имени спутника вашего деда.

— Но это правда. До встречи с Леддером я ни разу в жизни не слыхал об экспедиции Фергюсона.

— Не слыхали?! — Он уставился на меня так, будто я заявил, что Земля плоская. — Но это же абсурд. Вы признаете, что Лабрадор не вылезал из головы вашего отца. Не может быть, чтобы вы не знали причин этого интереса. А потом, когда вы узнали о радиограмме, вам стало понятно, почему он ее выдумал.

— Он ничего не выдумывал. Он ее принял. И радиограмма была от Брифа. Мне плевать, что скажете вы или кто-либо другой…

— Это невозможно. Передатчик затонул вместе с самолетом.