Я покрылся холодным потом: Ларош сказал, что радиограммы быть не могло из-за потери передатчика. Но не потому, что Брифа не было в живых!

— А как насчет Брифа? — спросил я.

— Он не мог послать радиограмму, — повторил Ларош. На этот раз тихо, словно убеждая самого себя. Он был так утомлен, что даже не понял значения моего вопроса.

— Не верю, — пробормотал он. — Не могли вы не знать о вашем деде и о том, что с ним случилось.

— Выходит, мог. Но какое это имеет значение теперь?

— Какое значение? — Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Но… Это невероятно. Таких совпадений не бывает. Почему вас держали в неведении?

— Вероятно, из-за матери. Она боялась Лабрадора, не хотела, чтобы я знал…

— Но та, вторая женщина! — перебил он меня. — Был же дневник… Когда умерла ваша бабка?

— Лет тринадцать назад.

— Вы уже были достаточно взрослым парнем. Неужели она не рассказывала вам про деда? Такая решительная женщина, да еще с сердцем, переполненным ненавистью… Почему же она молчала?

— Один раз, когда я был совсем маленьким, она пришла ко мне в комнату и стала что-то говорить. Но ее застала мать, и с тех пор мы больше никогда не гостили у бабки.

— Значит, об экспедиции вы не знаете… — устало проговорил Ларош. Кажется, он наконец поверил мне.

— Почему это так важно для вас? — спросил я, но его мысли опять успели переключиться на другое.

— И все же вы знали, что дело в Львином озере, — проговорил он. — Откуда? А, теперь ясно: запись в журнале и карта! И отчет Леддера. Боже мой, значит, это все правда… — Его плечи опустились, весь он как-то сник, стал меньше. Его руки дрожали, когда он вновь принялся вытирать шарфом лицо.

— Что правда? — спросил я.

— Про радиограмму. — Видимо, он ответил, не подумав, потому что сразу опомнился и сменил тему: — Вот почему вы здесь. Я хотел убедиться… Боже, как болит голова, мне надо поспать…

Я подумал, что он отчаянно ищет предлог, чтобы убежать из комнаты. Но было поздно: я уже успел ухватиться за вырвавшиеся у него слова.

— Значит, это все-таки было Львиное озеро, — сказал я. — Вы говорили, будто бы не заметили…

Увидев, как блеснули его глаза, я прикусил язык.

— Какая вам разница, Львиное или не Львиное? — дрожащим голосом спросил он. — Вы же сами сказали, что не знаете, какие события произошли там в прошлом. Так что вам за разница?

— Разницы никакой, — быстро ответил я, покрываясь мурашками. — Только если вам все же было известно, откуда передавал Бриф…

— Он не передавал! Никто никогда ничего оттуда не передавал…

— Но как тогда отец ухитрился принять?..

— Я вам повторяю: ничего не было! — заорал он, смертельно побледнев. — Ваш отец все выдумал. Он помешался на Лабрадоре. Бриф не имел радиопередатчика, а что до Бэйрда… Билл Бэйрд умер, я в этом уверен.

— А Бриф? — шепнул я. — Умер ли Бриф?

В глазах Лароша мелькнул страх. Он понял, что проболтался. Теперь я понял: Бриф был жив, когда Ларош бросил его. Пилот молчал, он не мог заставить себя повторить ложь, которую преподнес в кабинете Лэндса. Я смотрел на него с чувством огромного облегчения, которое не в силах был скрыть.

— Какого черта вы так на меня уставились? — вдруг завопил он, но тут же взял себя в руки.