|
Алина даже входила в число тех немногих муравьев, которым удалось переползти с одного листка бумаги на другой и вернуться назад. И последние полгода она пыталась построить непротиворечивую математическую модель, которая описывала бы их путешествие в рамках самых передовых научных представлений. Разумеется, этим занималась не она одна, а вся Лаборатория трансформации континуума, возглавляемая профессором Серебряковым. Но Алина с некоторым злорадством отмечала, что Олег Павлович, получив обильную информацию о двух субпространствах Зоны — «Химерической Припяти» и «Изумрудной Башне», — выбрал ошибочное направление: он пытался применить к наблюдаемым феноменам устаревшую теорию Дэвида Бома и быстро зашел в тупик, хотя еще и не понимал этого. Алина надеялась утереть ему и прочим коллегам нос, предъявив свою модель, созданную на более верифицируемой теории струн. Ее амбициозным планам мешала осуществиться лишь сущая мелочь — Алина тоже оказалась в тупике. Она была уверена, что некоторые ее идеи просто блестящи, но сомневалась в том, как следует их развить. А посоветоваться ей было не с кем — ведь тогда бы пришлось публично признаться в своем поражении. А отец… Постой, что он сказал только что?.. «Но если ты попробуешь построить модель Зоны в многомерном пространстве…» Что это — просто фигура речи, или он имеет в виду что-то конкретное? — Папа, ты пытался это сделать? — Что, Алюсик? — Пытался построить модель Зоны? — Поправка номер один! — Пыхало поднял палец вверх и лукаво взглянул на Алину. — Не пытался, а сделал! Девушка насторожилась. Она прекрасно помнила, что отец не дружил с высшей физикой — как и подавляющее большинство сисадминов, получивших образование в начале века. Самое простое объяснение в данном случае: он мог нахвататься терминологии при просмотре популярных передач типа «Орешек знаний» или «Час науки на Первом», и теперь в помрачении рассудка соединил обрывки знания в некую частную умозрительную теорию, которая кажется ему непротиворечивой, но которую без особого труда разобьет в пух и прах любой первокурсник физмата. Такое случается довольно часто — Алине уже приходилось иметь дело с «фриками», но представить, что и ее отец двинется в том же унылом направлении, она пока не могла. С другой стороны, «подключение» к загадочному каменному «интерфейсу», обнаруженному экспедицией Серебрякова в субпространстве «Изумрудная Башня», явно сказалось на его психике, а значит, Александр не мог отвечать за свои поступки, а тем более за слова. Бред он и есть бред. Но расстраивать больного отца Алине совсем не хотелось. Она изобразила улыбку и с нарочитым воодушевлением воскликнула: — Папка! Ты просто молодец! Как тебе удалось?! — Поправка номер два. — Привалов вздохнул, обнимая ее за плечи. — Всю Зону мне не потянуть, я разумный человек. Но я сделал эмулятор управляющего комплекса — того самого, который мы назвали Стоунхенджем. Алина с облегчением перевела дух. Ничего страшного. У Пыхало была исключительно хорошая память, а в состоянии стресса он мог запомнить мельчайшие подробности «Стоунхенджа» — вплоть до отдельных трещин на глыбах, если, конечно, там были трещины. Ну вот и создал под впечатлением от тех экстремальных приключений модель из пластилина и спичек, которую гордо окрестил «эмулятором» — программер, что с него взять? Теперь он подобно сообразительному ребенку ждал одобрения своей деятельности. |
