«А ты поэт, Мишаня! — поздравил себя Сичкин. — Сейчас поглядим, действительно она такая идиотка или только прикидывается? Разумеется, для нее было бы лучше оказаться идиоткой, в ином случае ее поведение объясняется только тем, что она либо знает убийцу и с самого начала делает все возможное, чтобы он не был найден, либо… впрочем, у нее серьезное алиби, ее в парке Победы видело несколько человек, постоянных бегунов и собачников. И мотива нет никакого. Пока, во всяком случае, мотив не маячит на горизонте».

— Но я правда не помню, у кого могли быть ключи! Я такая рассеянная, забывчивая. Я вообще теряла их сто раз. — Вероника обезоруживающе улыбнулась.

Да, лед, безусловно, подтаял. Она купилась на грубую лесть, но на вопросы все равно отвечать не собиралась.

«Ладно, — решил Миша, — попробуем в последний раз раскрутить ее, если не выйдет, надо ставить к ней „наружников“. Из свидетеля она так и лезет в фигуранты. Интересно, соображает она, что делает, или нет?»

— Я понимаю, что тема ключей нам обоим до смерти надоела, — ласково сказал Миша, — но давайте уж покончим с ней. Попробуйте все-таки вспомнить, когда вы теряли ключи и меняли ли после этого замок.

— Кажется, меняла. А может, и нет. — Вероника нахмурила низкий лобик под пышной челкой, старательно вспоминая. — Понимаете, я с детства не могу фиксироваться на всех этих бытовых мелочах. Они от меня отскакивают как мячики. Я еще в школе всегда все забывала, то тетрадь, то учебник. У меня даже комплекс созрел, чуть крыша не поехала — все время боялась, что забыла какую-нибудь фигню. Но потом я стала заниматься с хорошим психотерапевтом, и меня научили, как бороться с этим комплексом. Память не улучшилась, я все равно все забываю, но теперь мне это по фигу.

— А с каким психотерапевтом вы занимаетесь? — Миша улыбнулся и расслабленно откинулся на спинку стула.

— О, это замечательный доктор, она лечит всякие сложные психологические комплексы, у нее даже шизики становятся нормальными, без лекарств. Знаете, все эти психотропные препараты, они такие вредные, вредней наркотиков. А в шоу-бизнесе столько психов! Но, боюсь, для вас это будет дорого, — она лукаво улыбнулась, — вы ведь для себя спросили?

— Умная вы женщина, — развел руками Сичкин, — вас не проведешь. Я действительно спросил для себя. При моей сволочной работе хороший психотерапевт необходим. А то, не ровен час, шарики за ролики заедут. Телефончик не дадите?

— Не дам, — покачала головой Вероника, — дорого это для вас, да и вряд ли она возьмет новых пациентов, у нее и так работы полно.

— Ну что ж, — вздохнул Мишаня, — обойдемся по нашей бедности и убогости без психотерапевта.

«Проговорилась ты, матушка, — весело заметил он про себя, — а теперь, как лиса Патрикеевна, хвостом следы заметаешь. Ладно, психотерапевт — это неплохая зацепка. Спасибо тебе, солнышко!» — А Юрия Азарова она тоже лечила, эта добрая фея-доктор? — небрежно поинтересовался Миша.

— Юрик был нормальный как пень, — вздохнула Вероника, — многие считали, ему даже не хватало этакой сумасшедшинки, душевного порыва, гусарских безумств.

«Оба-на! Вот мы и колемся потихоньку! — подумал Сичин. — Точно, психотерапевта надо хорошо проверить, прежде чем допрашивать. Что-то нечисто с феей-доктором, и не она ли так ловко подготовила эту куклу к разговорам со мной? Очень интересно может получиться…»

— А вам, значит, нравятся гусарские безумства? — спросил он, послушно уходя в сторону от темы психотерапевта.