- Ну ладно, ладно, - крикнула она нам вслед.  -  Я  пошла  готовить

ужин, слышишь, Тимошка?

   Она отлично знает, что я ненавижу это собачье имя.  Я  сделал  вид,

что не слышу.

   Мы отбежали с Виком к старой трансформаторной будке.

   Когда-то еще мальчишкой я любил прятаться здесь и воображать, что я

подкрадываюсь к неуязвимому дракону в джунглях  Эвридики...  Я  вырос,

джунгли вырубили, дракона держат в зоопарке, а трансформаторная  будка

так и стоит, сто лет никому не нужная...

   - Сегодня третью серию будут показывать, - сказал Вик.

   - Если у нее есть сестра, - сказал  я,  -  ты  с  ней  тоже  можешь

познакомиться.

   - Больно ты шустрый, - ухмыльнулся мой друг. - Ты уверен, что  тебе

разрешат с ней общаться?

   - Я никого не намерен спрашивать.

   - Ай-ай-ай, какие мы смелые!

   - Тимофей! Тимоша! - Яйблочко звала меня самым ласковым  из  своего

набора голосов. - Кушать, кушаньки, беги сюда, мой мальчик!

   - С ума сойти! - засмеялся Вик. - Она намерена тебя кормить  грудью

до тридцати лет.

   Тут я стукнул его кулаком по затылку, чуть голова не отвалилась. Он

ахнул и примолк.

   А я пошел домой вовсе не потому, что послушался Яйблочку, а боялся,

что если  уж  очень  разозлю  ее,  она  не  допустит  меня  вечером  к

телевизору.

   - Ноги вытер? - спросила Яйблочко, когда я вошел в дом.

   Я не стал отвечать, а продолжил путь на кухню.

   Яйблочко восседала за столом, перед ней стояла емкость с  пойлом  -

ей доктор прописал. На моей тарелке  лежал  кусок  трески,  посыпанный

зеленью. Редкое по нашим временам лакомство.

   Прежде чем приняться за обед, я подошел к окну и поглядел в него  -

окно выходило к дому Инны. Но самой девушки не было видно.

   После обеда мы отдыхали, а потом Яйблочко повела меня гулять.

   Я не люблю эти почти ритуальные прогулки - Яйблочко не та спутница,

которую человек выбирает по доброй воле. Но я ее не выбирал.

   В тот день,  идя  рядом  с  ней,  я  впервые  глубоко  задумался  о

несправедливости судьбы. Ведь каждый из нас таков, каким  он  родился,

каким его воспитали. Я предпочел  бы  иную  судьбу,  пускай  не  такую

надежную и сытую, пускай полную лишений и опасностей, как у  бродяг  и

охотников. Впрочем, я их никогда не видел.

   Чем  ближе  к  центру  городка,  тем  больше  встречалось  парочек,

подобных нашей. Яйблочко раскланивалась с ними, приседала,  покачивала

бедрами, звенела нитями железных бус, а  когда  она  наклоняла  вперед

бюст, мне все казалось, что сейчас она  угодит  этими  бусами  мне  по

темечку - и я замертво рухну на мостовую.

   Я понял, что Яйблочко направляется в  бар  "Олимпия"  при  торговом

центре. Там она будет сосать неудобоваримые напитки с  себе  подобными

дамами, а я побуду с людьми.

   Мы подошли к бару, и Яйблочко, добрая жаба, заявила:

   - Тимоша, если ты побудешь в общей комнате, мы потом в кино сходим,

хорошо?

   Я отвернулся. Она должна думать, что я  расстроен  больше,  чем  на

самом деле.