—  Тебя, падла, спасать не стоило. Пусть бы мужики потешились тобой и отвели душу! Я просчитался! Ты должен был откинуться в обижениках, а накроешься в обязаниках! — опустил руку, в ладонь упала финка, Остап привычно обхватил рукоять, взмахнул коротко, но финка скользнула по ребру, распоров рубаху и тело, упала на землю. Колька успел поддеть коленом в пах и Остап, зашатавшись, упал возле ларька.

   Колька подхватил финку с земли. Увидел глаза Остапа, в них впервые была мольба о пощаде.

   —  Тебе тоже жить охота? Ну уж хрен в зубы — почувствовал, что теряет силы. Колька понял, еще миг и он навсегда упустит этот первый и последний шанс, подаренный судьбой, он вогнал финку туда, куда обычно вгонял ее зэкам сам Остап, в горло, без промаха и жалости...

   Он не увидел, как Остап умирал, знал, что спасти его уже никто не сможет. Колька внезапно осел на землю и только в последний миг увидел, что все его брюки и ботинки залиты кровью.

   —  Папка! Не умирай!—донесся откуда-то издалека голос Димки.

   ...Кольку несли на носилках в «неотложку». Вот его повезли. Кто-то нахально тычет в нос вонючий нашатырь. Человек пытается отвернуть лицо. Но его держат, кто-то говорит, гладит плечи и руки ласково, бережно. Человек открывает глаза и ничего не может понять:

   —  Где он? Откуда взялась Катька:

   —  Коленька, родной мой, любимый! Только выживи! Слышишь, я так тебя люблю! — слышит долгожданное.

   Колька отвернулся, чтоб скрыть слезы. И увидел Димку. Бледный, испуганный он не сводил глаз с отца.

   Человек не сразу понял, что лежит под капельницей в отдельной палате, и врачи уже третий день неотлучно находятся рядом. А вот этот, плотный, синеглазый, наверное, самый главный хирург так по-доброму улыбается Кольке.

   —  Доктор! Скажите! Выживет муж? — слышит голос Катьки.

  —  Успокойтесь! Любимые не умирают! — услышал Колька в ответ...