— Иди ты! — ахнул, обернувшись к ним, Казарян. — А я-то думал, что три года тому назад мы навсегда отбили у него охоту к бурной деятельности.

— А теперь, Жора, вспомни, что сказал наш Юрий Егорович, отказываясь от участия в положенном и организованном им же самим аляфуршете.

Цепкая память Сырцова позволила ему изложить руладу Юрия Егоровича дословно. Сырцов прикрыл глаза и закуковал, стараясь подражать секретарю:

— «Завтра у нас, а следовательно, и у меня — знаменательное и, как я считаю, переломное событие. Банк „Возрождение“, одним из руководителей которого являюсь я, объединяется с „Департ-Домус-банком“. Представляете, сколько оргвопросов предстоит разрешить сегодня мне?»

— Магнитофон, — похвалил Дед Сырцова. А Казарян недоумевал:

— И ты, Саня, считаешь, что среди оргвопросов — поездка к Дмитрию Федоровичу? Зачем?

— Вот мы с тобой на правах давних знакомцев и спросим у него: зачем?

— Ни черта не понял, но поехали. Поехали?

Поехали. Ехали в наиболее подходящее для них время — на Дмитровском шоссе сравнительное затишье: обладатели загородных резиденций еще колбасились в московских офисах, а подмосковные грузовики пока не успели обернуться. Так что до знакомого до слез дачного участка добрались за пятьдесят минут.

— Поторопились, — понял Казарян, первым увидевший у калитки с веселой оранжевой девчоночьей рожицей тушу громадного черного «мерседеса». — Подождем их отъезда?

— Чего уж ждать? — пробурчал Смирнов. — Нас уже просекли. Паркуйся с другой стороны дороги прямо напротив их лимузина. А ты, Жора, открути свое оконце и можешь, между прочим, им свой «байард» показать.

Им — это двум охранникам и водиле, которые, привалясь задами к «мерседесу», угрожающе равнодушно наблюдали за маневрами «Волги».

Демонстративно не замечая их, Смирнов и Казарян, выстрелив дверцами и обходя, как кучу говна на дороге, «мерседес» с его экипажем, направились к калитке. Проинструктированный Сырцовым Роман Суреныч, слегка подпрыгнув, твердым выпуклым пузом лег на верх калитки и, кряхтя, открыл задвижку.

Обещанного Сырцовым добродушного Рекса у калитки не было, потому что он сопровождал двух шедших от дома солидных граждан и видных членов общества, Юрия Егоровича и Александра Петровича.

Сырцов и Казарян не двинулись им навстречу, они ждали солидных визитеров у калитки. Визитеры узнали их, и на свидание у калитки шли (что было заметно по их личикам) без особого удовольствия. Но шли. Безмолвно. Первым подал голос общительный кинорежиссер Роман Казарян. Он сделал навстречу шедшим два шага и, сблизившись, радостно ткнул кулаком в живот с веселым и благожелательным криком солидного гражданина постарше:

— Давно не виделись, Юрик! Как поживаешь?!

Юрик поживал скверно: старый, но все-таки мастер спорта по боксу, Роман Суренович знал, куда ткнуть. Юрика покорежило. Он согнулся, будто собираясь орлом присесть в сортире, и попытался часто открываемым ртом ухватить воздух, но воздух пока в легкие не проходил. Трое от «мерседеса» рванулись к калитке.

— Стоять! — приказал им второй визитер Александр Петрович Воробьев. Он видел, как вылезший из «Волги» Сырцов вышел на удобную позицию и демонстративно, будто готовясь к стрельбе навскидку, слегка покачивал в правой руке «байард». Сырцов увидел, что Воробьев его увидел, и поздоровался приветливо:

— Добрый день, веселый вечер, Александр Петрович!

Не обратив внимания на это очаровательное приветствие, Александр Петрович продолжил инструктировать быков:

— И не дай вам Бог за пистолеты схватиться! Тот, что сзади вас, перестреляет нас всех как куропаток и вместе со своими приятелями-ментами соорудит себе самооборону.