Он замолчал, заговорила Гейл:

— Но почему ты решил прийти к Кардью и поговорить с ним здесь, а не на работе?

— Что ж, в этом нет ничего удивительного.

Девушка прижала свою руку к груди — ей казалось, что ее сердце стучит просто оглушительно. Но как это больно сидеть сейчас в этой комнате с Яном. Ведь он давно стал для нее призраком. Она запрещала себе думать о нем. Но забыть живого Яна, с его нежными гипнотическими глазами, с его хрипловатым голосом, было невозможно. Гейл хорошо знала, что всегда любила только этого человека и ей не следовало выходить замуж за Билла.

Ян снова заговорил:

— Когда вы поженились?

— Несколько недель назад.

— Искренне желаю вам счастья, — холодно проговорил он.

— Спасибо.

Повисла неловкая пауза. Они оба курили, украдкой поглядывая друг на друга. Затем Гейл спросила:

— А ты?..

— Нет, — почти грубо бросил он. — Я не женат и не обручен.

— А! — прошептала она.

— Полагаю, с моей стороны будет довольно бестактно напоминать тебе о прошлом, и тем не менее…

— Спрашивай.

Девушка почувствовала, как вспотели от напряжения ее ладони. «Интересно, как долго еще не будет Билла?», — подумала она.

— В таком случае объясни мне, как ты могла не написать мне после того, что… с нами было.

Вопрос потряс ее до глубины души. Она посмотрела на него, ее щеки горели, глаза сделались огромными.

— Но как ты можешь задавать такой вопрос? Неужели я стала бы тебе писать после того письма, которое ты мне послал.

— Да, я написал. Но, по всей видимости, напрасно. Я полагал, что все это имеет для тебя такое же большое значение, как и для меня, поэтому рассчитывал, что ты будешь писать мне хотя бы иногда, как друг. Да, я действительно ничего больше и не требовал от тебя. Просто для того, чтобы знать, что мы по-прежнему друзья и когда-нибудь однажды мы обязательно встретимся. Я даже думать не мог о том, что никогда больше не увижу тебя.

Еще сильнее удивившись, она спросила:

— Но ведь ты попросил меня не писать тебе. Твоя мать сказала так в своем письме. Ты просил меня, чтобы я тебе не писала, не беспокоила тебя и позволила идти своей дорогой. Поверь, я написала целую кучу писем, но потом все их порвала. Ведь это было твое желание.

Теперь пришло время удивляться Яну. Он смотрел на нее неподвижным взглядом. Какая она была бледная! О многом говорили эти серые глаза под черными ресницами!

— Это тебе сказала моя мать? Не могу поверить! Я совсем не это просил ее тебе передать.

Они продолжали неподвижно смотреть друг другу в глаза. Гейл стала еще бледнее, она почувствовала, что готова упасть в обморок. Ее губы тихо прошептали:

— Я не понимаю. Это, должно быть, какая-то ошибка!

Ян стал ходить из угла в угол. Однажды она уже видела его таким. В ту ночь, вернее, вечером, когда он, рассердившись, предложил отвезти ее обратно в Париж к Симоне. Что же произошло? Теперь этого уже никто никогда не узнает.

— Послушай, Гейл. В тот момент, когда ты поехала в Англию, я отправился в Париж. Меня вызвали в министерство обороны. Там меня ждал приказ — немедленно присоединиться к подразделению в Марселе и отправиться в Индию. Из Парижа я позвонил матери в Эдинбург, так как сразу понял, что с тобой просто не успею связаться. И помнишь, ты еще просила меня не звонить тебе домой и не писать, так как твоя семья не знала еще обо мне.