— Конечно. Я помогаю всем, кто борется за свое существование, выбиваясь из сил и не надеясь обрести успокоение. В то время как подпольные дельцы и преступники пользуются любой их слабостью, чтобы завладеть деньгами и пустить по ветру их последние чаяния.

Она замолчала, чувствуя, что сказала лишнее. Но Бейлор уже заметил это.

— Вы так говорите, — хитро прищурился он, — словно пережили нечто подобное.

— Я надеюсь, что ваше предположение останется лишь шуткой, — неловко рассмеялась она, нервным жестом поправив сбившуюся прическу.

— Во всяком случае, ваше сочувствие обездоленным делает вам честь и достойно восхищения.

— Я помогаю бедным не для того, чтобы мной восхищались.

— Прекрасно. Но почему вы не живете в Голливуде, среди близких вам по духу людей?

— Я настолько люблю Флориду, что порою воздух Голливуда кажется мне не слишком приятным. Но я много работаю, а потому редко бываю дома.

— И все же, вы бы куда больше средств могли вложить в благотворительность, вращаясь в светском обществе.

— Покорно благодарю! — усмехнулась она. — Маскарадные шествия в бриллиантах, тысячи долларов за вечернее платье, обеды на тысячи долларов! И вы думаете, что после этого что-нибудь останется бедным? Вы наивнее, чем я предполагала.

— Но ведь большинство знаменитостей предпочитают жить именно так.

— О! Это плата за престиж. Вложения в благотворительность не вызывают аплодисментов, а бриллианты обеспечивают неизменное восхищение публики, поэтому большинство выбирает бриллианты.

«Ого, — подумал Джастин, — а она показывает коготки. Ловко! Теперь никто не посмеет обвинить ее в корыстолюбии. Но впрочем, мы еще посмотрим».

— Не потому ли вы не позволяете снимать у себя дома? — сахарно улыбнувшись, спросил он.

Пенни нахмурилась, вспомнив смятую, неубранную кровать, кучу грязного белья в углу спальни, заваленный бумагами кривой столик. То-то обрадуются телезрители, увидев весь этот неописуемый кавардак.

— Просто я люблю побыть одна, — ответила она. — И как только заканчивается рабочий день, начинается мой личный вечер, на который приглашаются лишь избранные друзья.

Ее умение уходить от прямого ответа приводило Джастина в уныние. Но он все еще не терял надежды разговорить Пенелопу. И с его лица не сходила бодрая профессиональная улыбка.

— Я знаю, что вы получили приз академии, но почему-то отказались его принять. И кое-кто из кинокритиков считает, что вы тем самым нанесли академии оскорбление.

— Неужели? — пожала она плечами. — А что вы тогда скажете о Кэтрин Хепберн и Марлоне Брандо?

Он добродушно улыбнулся, оценив ее находчивость и остроумие.

— Скажите, в своем последнем фильме — «Природный инстинкт» — вы сыграли роль молодой женщины, воспитанницы католического монастыря, которая благодаря воспитанию не может примириться с окружающей ее мирской жизнью. Так вот, правда ли то, что для создания достоверного характера своей героини вы перед съемками некоторое время прожили в монастыре?

Пенни почувствовала, что ее душу вновь охватывает волнение. Ей захотелось встать и, прервав злополучное интервью, немедленно покинуть студию, но она сдержалась.

— Надо отдать вам должное, Джастин, — с наигранной бодростью произнесла она. — Вы хорошо подготовились к встрече. Да, вы правы, я вряд ли справилась бы с ролью послушницы, не имея представления об их образе жизни. Вообразите себе девушку, которая всю юность провела в благочестивых размышлениях о возвышенных, божественных предметах.