– Какая встреча! – дарлинг разулыбался, а Светозарная почему-то попятилась и отступила в толпу.

Бабай не сразу нас заметил, пришлось подергать его за рукав:

– Ой, привет, и ты тут?

Вадик вздрогнул, но сразу взял себя в руки и важно, как умеют только чиновники, изрек:

– Весь город тут! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего знаменитого земляка, выдающегося гражданина, чьими трудами прирастала родная земля…

– Ты эту речь сам писал? – перебила я. – «Трудами праведными земля прирастала»! Можно подумать, Чингисхана хороним. А «земляк» и «земля» – однокоренные слова, получается повтор, речевая ошибка.

– Ты, Суворова, что тут делаешь вообще? – рассердился чиновник. – Кстати, про речь: а готов ли текст для завтрашней встречи нашего кандидата с избирателями?

– Не дави на нас, гадкий эксплуататор, мы вольнонаемные труженики! – Петрик, друг бесценный, вступился за нас обоих.

– Речь пишется, не волнуйся. – Я мягко отодвинула непрошеного защитника и успокаивающе улыбнулась сердитому Бабаю. Ругаться с ним в мои планы не входило, нужно было получить ответ на вопрос: – Кстати, про тексты и иные материалы. Ты среди прочего прислал мне фотографию какой-то бабы, я не поняла, зачем это?

– Ну, здрасьте! Ты же сама просила, забыла уже? Вот уж действительно, память девичья! Волос долог, ум короток! – Вадик кивнул Петрику, как бы призывая его к солидарности в проявлении мужского шовинизма, но вовремя сообразил, что не на того напал, и сменил тон: – Люся, ты же интересовалась личностью утонувшей подруги Виктора Афанасьева, нашего дорогого усопшего…

– Знаменитого земляка и выдающегося гражданина, что дальше? – поторопила я вдохновенного оратора.

– А то, что я все узнал, позвонил, рассказал вот ему! – Бабай бесцеремонно ткнул пальцем в безупречно отутюженную рубашечку Петрика, и тот, отшатнувшись, принялся разглаживать воображаемую вмятину. – Он что, не передал тебе? Марина Панфилова, бухгалтерша, тридцать лет, замужняя, без детей. Я тебе даже ее паспортное фото отправил, только не сразу, а чуть позже, вместе с другими материалами. Думал, сама разберешься.

– Оп-ля… – Я замерла, соображая. – Выходит, покойная любовница Афанасьева была еще и подружкой Макса?!

Формулировочку я в спешке не отточила, и впечатлительный Петрик это отметил:

– Звучит жутковато!

А я уже сто раз говорила: с таким богатым воображением, как у него, нельзя смотреть фильмы про зомби-апокалипсис.

– И загадочно, – добавил Бабай. – Кто такой Макс и почему ты интересуешься личной жизнью покойника Афанасьева?

– Потому что…

Я не успела придумать подходящий ответ.

У могилы, которую уже и засыпали, и венками накрыли, послышались нехарактерные для мирного погребения выкрики. Я разобрала «Стой!», «Руки вверх!» и «Держи, не пускай!».

– Не понял! Что, Афанасьев вылез из могилы?! – Петрик, все еще в мыслях о зомби, встал на цыпочки и вытянул шею. – Никак не хочет в родную землю, прираставшую его трудами?!

– Тьфу на вас! – Бабай отпихнул дарлинга, попер в толпу, но почти сразу же развернулся и порысил в обратном направлении, вжимая голову в плечи и пугливо оглядываясь.

– Неужто и вправду увидел зомби?! – не поверила я.

– Да нет там зомби! – Петрик втянул шею, перестал качаться на носочках и встал нормально.