Где же Джейн? Я спросила Верлиса. И он солгал.

Я не знаю, почему. Откуда мне знать?

Неужели для них это какая-то интересная, мрачная игра? Как мы, люди, реагируем. (Как со мной в тот раз, когда меня накачали наркотой). Они — он — машины.

Он сказал, что Деметра прибыла, потому что Джейн была там. Так что это еще и приманка. Но, опять же, зачем?

И теперь я думаю: может, Деметра для них как необходимый заложник? И тогда, здесь ли она?

Ох, какая разница.

С меня достаточно.

Я останавливаюсь. Финито.

Привал.

Конец.

— 4 —

Каждый раз, когда я говорила, что остановлюсь, мне приходилось начинать заново. Так было во всем. Я пыталась уйти, но пришлось возвращаться, пыталась сбежать — принципиально от него. Снова попадалась в сети, снова принадлежала ему. До следующей безнадежной попытки бегства. Старания не любить его доказали свою несостоятельность. Но и попытки перестать ненавидеть его — тоже. Любовь и Ненависть: ненабовь и любисть, говорила я. И вот сейчас я села записать то, что должно стать самой последней частью. Я заявляю так сейчас не потому, что опять намереваюсь бросить дневник, но потому что не верю, что мы сможем продержаться еще хоть сколько-то. Верю ли я в это? Нет. Неверие не способно противостоять судьбе. День выключения близок. Для всех нас. Так что лучше все записать. Это, конечно, лишь моя эгоистичная борьба за собственный след в истории; а, может, желание зафиксировать события достоверно. Первая жертва войны — это истина. И это война. Война между Человеком и Машиной. Между Небесами и Землей.

После того, как я завершила свою книгу словом «Конец», дверь в мои апартаменты произнесла мое имя. Я подумала: «Это придурок Эндрюуэст».

Но когда дверь стала снова и снова повторять мое имя, я решила, что, может быть, стоит глянуть на дверной монитор.

Почему я так решила? Любой из них мог просто войти. Хотя Верлис, как я для себя поняла, может вести себя так, будто он не может просто зайти. Это не галантность, это извращение.

Картинка в овальной раме показала мне, кто стоял за дверью, но, даже не дойдя до двери, я могла унюхать… почувствовать запах ее парфюма. Зеленый. La Verte.

Замерев, я стояла как предмет мебели, и она заговорила со мной через дверь. Ее голос был оживленным; таким ты слышишь его, когда читаешь Книгу Джейн.

— Лорен. Пожалуйста, впусти меня. Я знаю, что ты дома.

Иронично. Дома. И угрожающе? Пожалуй, немного. Жесткий, руководящий тон. Лорен, не веди себя глупо и по-детски. Я осознаю, что никогда не была требовательна к тебе в вопросах воспитания, дабы помочь тебе верно ориентироваться в жизни и в людях, знать о своих недостатках и спутанной психике, но ты уже взрослый человек. Я предполагаю, ты можешь вести себя как взрослая.

Я сказала двери:

— Открыть.

Когда дверь открылась, я увидела ее отчетливее, чем на мониторе. На ней был элегантный костюм сизого цвета (не однушка), прекрасно оттеняющий волосы. Она посмотрела на меня недрогнувшим взглядом всегда уверенных глаз оттенка грязной речной воды, и я спросила:

— Чего тебе надо, ебнутая старая сука?

Но она лишь слегка приподняла свои ухоженные брови, окрашенные всего на тон темнее волос. Она сказала:

— Во-первых, я хотела бы войти.

— Ну тогда давай, проходи, — ответила я. — Как же тебя снаружи удержишь? У тебя разве нет какого-нибудь замковскрывающего чипа?

— Здесь нет, — ответила она.