— Вы ведь не были ни на суде, ни на казни, — сказала Джоли, обращаясь к Верене.

А Верена тем временем поставила на стол бутерброды и консервированные груши, потом быстро проверила кофейник. Кофе был уже почти готов. В кухне было очень жарко, и обе женщины блестели от пота.

— Я, как и Дан, не нахожу особой радости в подобных вещах. Глазеть по сторонам в поисках праздных развлечений — это занятие не для тех, кому есть что делать. Я предпочитаю побыть в своем доме и возиться с фруктами и овощами, ну, еще помогаю поддерживать этот дом в относительном порядке.

Огород Даниеля Ломился от всевозможных овощей. Скоро они должны были созреть, и Джоли была полна решимости закатать в банки или засолить на зиму столько, сколько сможет. Но сейчас не это было первоочередной задачей.

— Я не удивляюсь, что вы так дружелюбны, — заметила Джоли.

— А ты не давала мне повода не быть таковой, — ответила Верена, когда снаружи донеслись цокот копыт, позвякивайте конской упряжки и мужские голоса. — К тому же Даниелю нужна жена. Он слишком долго был одинок, горюя по своей Илзе и утраченным детям.

Джоли опустила глаза и чуть прикусила губу. Скоро Даниель появится на пороге, покрытый грязью и потом, и ее больше всего волновало, как она посмотрит ему в лицо и не выкажет притом, сколь сильно нуждается в нем.

— Он, должно быть, сильно любил Илзе, — произнесла подавленно Джоли, потому что не забывала ни на секунду, как Даниель в согбенной позе стоял у этих могил под кленом.

— Слишком сильно, — ответила Верена, поправляя передник и наливая в чашки только что сваренный кофе. — Давай выйдем на веранду, может, там немного попрохладнее, — прошептала она.

Джоли была рада любому предлогу, лишь бы не оказаться лицом к лицу с Даниелем, поэтому она живо поддержала предложение Верены.

— Я видела, что ты шила, — неожиданно сказала Верена, когда они с Джоли вышли на веранду и расположились на удобных креслах-качалках лицом ко двору, огороженному частоколом, и зарослям цветущих чайных роз.

Полагая, что Верена, должно быть, заглянула в столовую, когда они проходили мимо нее, Джоли улыбнулась, наморщив носик.

— Коричневый сатин, — раскрыла она секрет и в следующее мгновение густо покраснела, сообразив, что ее гостья одета в платье из того же самого коричневого сатина, только цвет у него был потемнее, почти черным.

Верена хмыкнула и милостиво не стала заострять на этом внимание.

— Если украсить это платье люрексом и, может быть, несколькими лентами, то может получиться очень привлекательный наряд.

— Не думаю, что Даниель захочет, чтобы я хорошо выглядела, — несчастным тоном почти пожаловалась Джоли, глядя на безбрежный океан спелой пшеницы, окружающий дом. — Прошлой ночью он заставил меня спать отдельно, в соседней комнате, а утром Дотер рассказал мне, что Даниель был у … э-э… плохой женщины.

Когда Джоли набралась храбрости и смогла снова взглянуть на Верену, то заметила в ее глазах непонятное выражение.

— Ты очень проницательная молодая женщина, если влюбилась в Дана Бекэма. Господь никогда не создавал другого такого мужчину и, возможно, вообще больше на создаст.

— Но он же костолом! — воскликнула Джоли, от волнения чуть не уронив чашку с кофе, стоявшую у нее на коленях, но в последний момент успела подхватить ее.

— Он верный и преданный! — возразила Верена.

— Он ненавидит меня!

— Не думаю, что в таком случае он бы женился на тебе, моя дорогая.