— Джек… — шептала она ему в шею, не умея выразить словами желание хоть немного замедлить столь скорое развитие их взаимного влечения. — Я… я не…

   Он отстранил ее, заглянул в глаза, и Джорджия мгновенно забыла, почему ей казалось таким важным подавить чувства, давно уже кипящие у нее в груди.

   — Что, Джо, что? — шептал он.

   — О, Джек, что ты делаешь?

   — Разве ты не видишь?

   — Ты меня целуешь…

   — Все время я просто изнывал от желания целовать тебя.

   — У меня… Джек… у меня уже давно ничего такого не было. — Она разобралась наконец, в чем причина ее неуверенности.

   Дело не только в том, что это Джек, о котором она думала больше двадцати лет. Просто ей необходимо как-то объяснить ему, он должен понять, как важно это для нее, осознать всю значительность происходящего.

   Ее признание, кажется, осчастливило Джека — улыбка его потеплела, голос смягчился.

   — Рад слышать это от тебя. — Он рассеивал все ее тревоги. — У меня тоже давно ничего не было, Джо. — И вдруг, словно читая биржевую сводку, торжественно, но и шутливо добавил:

   — Следует ли из этого, что мы сейчас перейдем к тому, что имели в виду?

   — Не знаю, — искренне призналась она. — Не знаю, Джек, я…

   Судя по выражению его лица, он не больше ее уверен в ответе на свой вопрос.

   — И я не знаю. Почему бы нам не выяснить это?

   — Да, наверно, так лучше. — И она сама, первая поцеловала его.

   Обхватив его загрубелый подбородок ладонью, она отметила с наслаждением, как различаются их тела, чудесно дополняющие друг друга. А эти шелковистые волосы у него на виске… она провела по ним рукой, подалась вперед. Губы Джека, встретившие ее поцелуй, такие мягкие, ответили медленным, ленивым движением — и неспешным, и настойчивым. Джек Маккормик целуется хорошо, это бесспорно, — ей, во всяком случае, нравится.

   А дальше… дальше она не смогла бы ответить, она ли увлекла его, он ли сам сделал это, но оба упали на диван, и Джек оказался над ней. Все произошло так быстро, что однанога ее осталась на полу,

   согнутая, а другая уютно вытянулась на диване, прижимаясь к его ноге, и он втиснулся ей между бедер, прижался к ней всем телом, и она ощутила тяжелую, горячую силу его плоти на своем животе.

   Она поразилась, как быстро Джек возбудился. Язык его уже проник к ней в рот, словно был не в силах сдержать мучившую его жажду. Внутри ее что-то долго сдерживаемое, тайное вырвалось на свободу, и она открылась ему, объявив сладкую войну его губам: чей рот овладеет чьим. Оплетая руками его плечи, она ласкала упругие бицепсы, которые и наполовину не могла обхватить пальцами, — это было так удивительно и чудесно…

   Поцелуи Джека становились все более страстными, он давил на нее всем своим весом, но лишь распалял ее, медля. Он такой живой, такой горячий… Чувствуя его на себе от плеч до щиколоток, она хотела большего — ощутить его всем существом, внутри себя.

   Она скользнула руками вниз по его спине, обвила его талию, застигнутая внезапным страхом, что он попытается от нее оторваться.