Ее муж при первом же допросе признался, что расстался с женой из за ее болезненного отношения к учебе…

Молодец! Просто молодец! – Едко воскликнул Звягин. – Расстался он! А посоветоваться с врачом ему в голову не пришло? Ну что за народ у нас темный! Не зря вся Америка помешана на психоаналитиках… Те своевременно выявляют отклонения в психике. На первых стадиях лечатся почти все заболевания… Но если их запустить, могут развиться страшные последствия…. Жадность перерастает в болезнь Боула, заставляющую человека перетаскивать в квартиру все местные помойки, детские страхи перерастают в паранойю, ревнивцы убивают.

Я невольно вспомнила жену Андрюшки Шарова и вздохнула. Недавнее забавное происшествие приобретало после слов Звягина совсем другой смысл.

У Игошиной, видимо, развился комплекс на почве постоянного самосовершенствования, стремления быть первой во всем, в том числе и в учебе. С детства мать ей внушала, что единственная цель жизни – учеба. Все, что мешает движению вперед к заветной цели, нужно устранять, как досадную помеху… Уход мужа и связанный с этим стресс усилил процесс развития болезни…

Она что, совсем плоха? – Тихо спросила я.

Она только что призналась мне в убийстве собственного ребенка. – Андрей Валерьевич замолчал и внимательно посмотрел на меня.

Так она все же САМА убила дочь? – Воскликнула я.

Вы считаете, это правда?

Возможно. Мы, ведя следственные мероприятия, пришли к подобному выводу, но прояснить все окончательно может только допрос Игошиной.

Ее допрос не будет иметь юридической силы. Она невменяема.

Если ее слова подтвердят наши выводы, дело можно будет считать закрытым. Мы передадим ее врачам, дальше это будет уже их головной болью.

Ну что же, попробуйте. – Пожал плечами Звягин.

Как Вы считаете, почему она это сделала?

Я же пытаюсь Вам объяснить. – Спокойно ответил доктор. – Дочь мешала ей готовиться к экзаменам.

* * *

В палату к Вике я входила с тяжелым чувством. Первое, что бросилось мне в глаза, это ее безмятежная улыбка. Увидев мать, которой тоже разрешили присутствовать при этом допросе, она недовольно сморщила носик.

Мама! Я же просила принести мне учебники! Я тут без дела лежу, а у меня, между прочим, сессия.

Я принесу, дочка. – Пролепетала несчастная мать. – Позже. Сейчас ты поговоришь с Тамарой Владимировной, а потом я все тебе принесу…

Здравствуйте, Виктория Павловна! – Я присела на стул у ее кровати и включила диктофон. – Как Вы себя чувствуете?

Не очень хорошо. Но на то ведь и больница. Здесь совершенно здоровых людей держать не станут. Правда? – Улыбнулась Вика. – Так что все хорошо. О чем Вы хотели со мной поговорить?

О том, что случилось ночью в Вашем доме. О Сашеньке. – Темное облако набежало на глаза Виктории.

О дочке? – Похоже, она испугалась. – А что с ней? – Я растерянно оглянулась на доктора. Он успокаивающе кивнул мне и попросил.

Вика, расскажите Тамаре Владимировне все о той ночи. Как мне утром.

А, так Вы об этом? Но я же уже рассказала… Чего время то терять? Мне анатомию сдавать через два дня, а я еще столько повторить не успела. Да у дочери, как на зло, зубы резаться начали. Представляете, ни неделей раньше, ни неделей позже. Именно перед анатомией! А это у нас самый трудный предмет, между прочим. Да и вообще, все одно к одному сложилось. Мама еще со своим огородом. Приспичило ей ехать туда, по грядкам что ли соскучилась? Оставила меня с этой капризной девчонкой… Я весь день с ней промучилась, думала, хоть ночью спокойно смогу заняться анатомией, так ведь нет.