Нина медленно поднялась с дивана. Сейчас не могло быть и речи о том, чтобы остановиться, как предлагал Холлис. Вопрос состоял только в том, как двигаться дальше.

Ренни сидела рядом с Джарретом на узкой деревянной скамье вагона. Через проход от них располагался Джей Мак. Он прислонился к стенке вагона, прижавшись щекой к окну и сложив руки на груди. Очки сползли на самый кончик носа. Глаза были закрыты. Он проспал большую часть пути, не обращая внимания на толчки движущегося поезда.

Ренни завидовала его способности спать. Она чувствовала себя как обнаженный нерв, и это ощущение не оставляло ее все время пути. Присутствие Джаррета не помогало. Против ее желания Джей Мак предложил Джаррету исполнять обязанности его телохранителя и, опять же против ее желания, Джаррет это предложение принял. Возможно, в обществе Джаррета Джей Мак чувствовал себя в безопасности, однако Ренни испытывала только беспокойство.

Ее ресницы над закрытыми глазами дрожали, а голова медленно клонилась набок. Когда ее щека коснулась плеча Джаррета, Ренни резко выпрямилась.

— Прошу прощения, — чопорно сказала она.

— Ты можешь прислониться ко мне, Ренни. Джаррет говорил тихо — так, чтобы его голос не разносился по всему переполненному пассажирами вагону.

— Я не буду думать о тебе хуже из-за того, что тебе нужно немного поспать. После Денвера ты почти не сомкнула глаз.

Она отклонилась в другую сторону, прижавшись головой к стеклу. Снаружи было темно. Проплывающая мимо местность была окутана мраком ночи. На фоне темно-синего неба черными силуэтами проступали холмы Пенсильвании. Лишь изредка бледные прямоугольники света озаряли окна фермерских домов.

— Ты упрямая женщина, — сказал Джаррет. Он слегка повернулся к Ренни и положил руку на спинку сиденья за ее плечами. — Что ты хочешь доказать, заставляя себя бодрствовать?

— Я не пытаюсь ничего доказать. Я не могу заснуть. Она чувствовала тепло его руки за своей спиной. Этот простой жест значил очень много и в то же время был недостаточен.

— Мы пытаемся проскользнуть в Нью-Йорк словно преступники. Неужели ты нисколько не беспокоишься о том, что должно произойти?

— Твой отец платит мне за то, чтобы я беспокоился, Ренни. А не ты. Чтобы сохранить приезд твоего отца в тайне, мы сделали все что могли. Так что на платформе не будет родных, приветствующих его.

— Я хотела бы, чтобы мама знала о его приезде, — с тоской сказала она. — Он постарел, тебе не кажется?

Ренни указала на Джея Мака.

— Эти последние дни были для него нелегкими. Глаза Джаррета переместились с озабоченного лица Ренни на ее отца. Под глазами Джея Мака лежали тени, скулы обозначились резче. Бакенбарды были скорее седыми, чем желтоватыми, и даже во сне в уголках рта четко выделялись морщины. Джаррет повернулся к Ренни.

— Для тебя они тоже были тяжелыми, — сказал он.

— Если и были, то ты знаешь, по какой причине. Я не хотела, чтобы ты принимал предложение моего отца.

Джаррет не смог полностью скрыть горечь, прозвучавшую в его голосе.

— Ты предпочла бы, чтоб от Денвера тебя и Джея Мака сопровождал Этан.

— Это то, что я сказала тогда и до сих пор считаю правильным.

— Потону что ты думаешь, что я не смогу тебя защитить.

Глаза Ренни переместились туда, где Джаррет сгибал и разгибал пальцы своей правой руки.

— Этого я никогда не говорила, — тихо сказала она. Джаррет убрал руку, покачивавшуюся за ее спиной в такт движению поезда, и посмотрел прямо перед собой. Затем вытянул свои длинные ноги, положив их на противоположную скамейку.

— Тебе и не нужно было этого говорить, Ренни.