— Потерпите уж, а пока — прощайте. Мы пошли к метро.

 — Надежда, кто это? — и видя, что Надежда не отвечает, а улыбается, глядя себе под ноги, я повторила вопрос:

 — Надя, кто этот тип?

 — Шерлок Холмс!

 Вечером мне позвонил Сергей из Витькиной фирмы. Голос у него был какой-то странный, сдавленный.

 — Привет, Милка, ты не занята?

 — Да, не занята. А что это у тебя голос какой-то странный? Ты там что, плачешь, что ли? Тут он прямо захрюкал в трубку.

 — Да не плачу я, а смеюсь. Как сегодня с утра начал, так остановиться не могу. Ты слушай, я тебе все новости расскажу, а то меня прямо распирает. Вот как думаешь, кто у нас все это время был хозяином фирмы?

 — Как кто? Витька, кто же еще!

 — А вот и фигушки! Ленка у нас хозяйка, жена его!

 — Что-что? Слушай, дай-ка я сяду. А ты меня не разыгрываешь?

 — Ты слушай! Какой уж тут розыгрыш! — он опять захрюкал.

 — Да говори ты нормально, не тяни.

 — Ой, погоди, отдышусь. Юлька, водички отцу принеси!

 Пока он пил воду, принесенную дочерью, я терпеливо ждала.

 — Ну вот, — голос стал обычным, — значит, приходим мы утром на работу, а там сидят Ленка и ее мать, Витькина теща.

 — Анна Федоровна?

 — Ах, ну да, ты же с ней знакома, ну сидит она и молчит. А Ленка нам и говорит, что в фирме произошли изменения, что теперь директором будет она, но чтобы мы, персонал, не волновались, увольнять она никого не собирается, а если дела хорошо пойдут, то и зарплату прибавит. Наталья по-прежнему бухгалтер, я — коммерческий директор, менеджера будем искать, раз ты не хочешь…

 — А Витька-то теперь кто?

 — Да можно сказать, что и никто. Ответственный по «крыше», он с ними хорошо ладит, да сторожей для магазина будет нанимать и график дежурств им составлять.

 — Да в чем же дело-то? Как они его так обошли?

 — Тут, слово за слово, выяснилось, что деньги на фирму в свое время Витьке дала теща. Она раньше работала по торговле, потом челноком заделалась и так незаметно как-то прилично раскрутилась. Теперь у нее на каждом рынке палатка, да не одна. Вот она и дала денег своей дочке на фирму и магазин. И хозяйкой считается она и Ленка, а Витька так, просто директор. Это он перед нами из себя строил невесть кого, дурак. Ленка потом очень ругалась, что мы ей не позвонили и не сообщили, и даже не про Леру, а вообще, про то, какие у нас Витька порядки завел. Теперь у нас кругом все так прилично, чтобы никакого мата, для продавцов форму заказали и визитки будут у каждого на карманчике, чтобы все как в приличной фирме.

 — Ну просто не верится, сон какой-то!

 — Да мне самому не верится, а только как вспомню Витькину физиономию, так прямо от смеха помираю, — тут он снова захрюкал, и, честное слово, я тоже.

 Даже Борька выбежал из комнаты, решил, что у меня истерика.

 Утром раздался телефонный звонок. Борька принимал душ, я взяла трубку и сказала непроснувшимся голосом:

 — Слушаю вас!

 — Можно попросить Бориса Михайловича? — судя по голосу, женщина находилась в крайней степени отчаяния.

 «Ну вот, началось! — мелькнуло у меня в голове. — Наверняка это Борькина жена, сейчас будет выяснять отношения, плакать и рыдать в трубку, разжалобит его, они помирятся, он скажет мне спасибо, что поддержала в трудную минуту, и опять уйдет к ней.