— У нас нет времени, — сухо заметил Джек.

— Ерунда! Ведь мы будем в двух шагах от «Королевского Герба». А минутой раньше, минутой позже…

— Ладно, уговорил. Только помни: не больше одной.

Фолкнер улыбнулся, и неожиданно его лицо приняло совсем иное выражение, сделавшись молодым и симпатичным.

— Даю слово скаута! А теперь пошли.

Он выключил свет, и они вышли из мастерской.

Когда приятели добрались до «Королевского Герба», в баре было пусто, а хозяин, Гарри Мидоус, добродушный бородач, лет около пятидесяти, читал за стойкой газету. Увидев посетителей, он отложил ее в сторону.

— Добрый вечер, мистер Фолкнер. Добрый вечер, мистер Морган.

— И вам, Гарри, — откликнулся скульптор. — Пожалуйста, два двойных бренди.

Но Морган запротестовал.

— Мне хватит и одного. Я за рулем.

Фолкнер достал сигарету и закурил. Тем временем Гарри Мидоус взял две рюмки, протер их и наполнил.

— Сегодня тут тихо, — заметил Фолкнер.

— Еще рано, — ответил Морган.

Хозяин поставил перед ними напитки.

— Помяните мои слова: нынче вечером много народа не наберется. — Он пододвинул к ним газету, чтобы можно было прочесть заголовок: «Дождевой Любовник снова вышел на охоту». Пока этот мерзавец на свободе, клиентов не будет. Он убивает всегда в дождь. И я хотел бы знать, что намерена делать эта чертова полиция.

Фолкнер отпил несколько глотков бренди и бросил взгляд на газету.

— Дождевой Любовник! А тот, кто придумал это прозвище, был парень с юмором.

— Держу пари, что издатель премировал его от щедрот своих пятьюдесятью фунтами! — подхватил Морган.

— Очень может быть, что этот писака сам выбирается на охоту в каждую дождливую ночь и вносит свою лепту, чтобы у истории было продолжение, — усмехнулся Фолкнер, допивая бренди.

Гарри Мидоус кивнул.

— Признаюсь вам, что меня озноб пробирает, когда я об этом думаю. И вот что я скажу: сегодня ночью на улице не встретишь одинокой женщины.

В это мгновение, как будто опровергая его слова, двери распахнулись, и в бар вошла девушка лет девятнадцати-двадцати. Накрашенная ярко, даже вызывающе, она относилась к тому типу женщин, которые нравятся многим мужчинам, хотя известно, что такие быстро утрачивают свежесть и начинают выглядеть просто вульгарно. На девушке был черный непромокаемый плащ, короткая красная юбка и высокие кожаные сапоги. Окинув мужчин равнодушным взглядом, она прошла в дальний конец зала и уселась на табуретку. Потом закинула ногу на ногу, так что и без того короткая юбка задралась еще выше, достала из сумочки дешевую пудреницу и начала поправлять макияж.

— Одна все-таки нашлась, — вполголоса заметил Фолкнер.

Морган пожал плечами.

— Должно быть, она не читает газет. Любопытно, что сделал бы с ней Дождевой Любовник.

Фолкнер хохотнул.

— Не знаю, как там насчет Любовника, а я бы даже очень не прочь с ней развлечься.

Мидоус поджал губы.

— Учитывая род ее занятий…

Фолкнер вдруг оживился.

— Вы хотите сказать: она проститутка?

Хозяин бара сделал неопределенный жест.

— Ну…

— Да бросьте, Гарри! Девчонке тоже нужно что-то есть. Как говорится, живи сам и не мешай жить другим. — Фолкнер протянул бармену свою рюмку. — Угостите ее за мой счет, а мне налейте еще двойного бренди.

— Как вам будет угодно, мистер Фолкнер, — откликнулся Мидоус.

Он подошел к девушке и что-то ей сказал, а она, повернувшись, бросила взгляд на скульптора и кивнула в знак согласия. Когда Мидоус подал ей джин с тоником, Морган хлопнул приятеля по плечу.