Слова Пейна произвели на Миген не меньшее впечатление, чем вид здания администрации штата. Слезы наполнили ее глаза, когда она читала эти вдохновенные слова.

* * *

Жизнерадостный ранее, Кевин Браун чувствовал недомогание вот уже несколько недель. Он болезненно вспоминал о потере своей уверенности той ночью на лужайке особняка Бингхэмов.

Миген была прекрасной розой на поляне диких цветов, поэтому Брауна не удивило, что она не только не поддалась его очарованию, но что и сам капитан Хэмпшир имел виды на эту очаровательную служанку.

После той ночи, когда Лайон небрежным ударом кулака отправил его в нокаут, Браун предпринял несколько неудачных попыток найти Миген. Узнать о ее пребывании в доме капитана на Пейн-стрит, много времени не потребовалось. Однако что это значило? Кевин идеализировал Миген настолько, что считал ее совершенно неспособной на поведение, недостойное порядочной девушки. С другой стороны, он достаточно хорошо знал Хэмпшира и был уверен, что тот не применит силу.

Сегодня исполнился месяц после ухода Миген из особняка Бингхэмов. Браун думал о ней каждый день. Размышлял и размышлял о том, что могло случиться, пока окончательно не сбился с толку.

Нынешним утром Браун узнал, что Лайон будет сопровождать Присциллу Уэйд на паром Грея, и был несказанно рад тому, что мистер Бингхэм разрешил ему присутствовать на праздничных мероприятиях. Но Кевин, охваченный веселой храбростью, импульсивно решил вместо этого нанести визит в известный дом на Пейн-стрит.

«Все, что я хочу, — думал он, — это выяснить, каковы ее истинные чувства. И если окажется, что Миген меня не любит, то мы могли бы остаться друзьями…»

Кевин Браун оделся в свой лучший костюм, волосы его были по такому случаю напудрены, а башмаки с пряжками вычищены.

Убедившись, что капитан Хэмпшир вместе с Присциллой уехали, он отправился чуть ли не бегом на Пейн-стрит, задержавшись лишь для того, чтобы купить охапку розовых азалий.

Яркое солнце сверкало в ясном синем небе, но улицы были почти пустынны. Браун слышал свое дыхание, ускорившееся, как только его взгляду открылся особняк Хэмпшира. Волнение — снова увидеть Миген! — было столь велико, что он не заметил единственный стоящий напротив дома черный экипаж, а также слуг, наблюдавших за ним из дома, когда он нервно постучал в дверь.

* * *

«Если на то пошло, — подумал Браун, — она скорее похожа на хозяйку дома и стала красивее, чем раньше».

На Миген было элегантное, обшитое рюшами платье из шелка в черную и белую полоску. Ее блестящие локоны были высоко подколоты, лишь один длинный локон, к которому была приколота прекрасная белая роза из теплицы, ниспадал на точеную шею.

Казалось, Миген было приятно увидеть его. «Как же она изменилась! — подумал Кевин. — Платье и искусная прическа делали ее старше». Но она осталась все той же известной ему суматошной, веселой служанкой со всеми своими улыбками и остроумными репликами. Они сели за стол на кухне. Миген налила ему мадеры, и Кевин не увидел в глубинах ее фиалковых глаз прошлой настороженности.

Браун уже опрокинул два бокала вина, а Миген пила чай и говорила о Смит и о том, с каким теплом вспоминает о Кевине и обо всем добром, что он сделал для нее. Когда часы в вестибюле пробили очередной час, она побледнела.

— Миген, вы хотели бы пойти на паром Грея? Смит и Уикхэм тоже будут там. Мы вместе отпраздновали бы!

— Вы слишком добры ко мне, хотя у вас, конечно, для этого нет никаких оснований. — Маленькие пальчики Миген коснулись его руки, и ее улыбка при этом была печальной.