— Итак, на чем же мы остановились? — начал он веселым тоном.

— Вы пытались вернуть мою дружбу, а я всячески сопротивлялась вашим усилиям, — твердо сказала Миген.

Оценивая ее ответ, Лайон привычно выгнул бровь дугой.

— Не помню, чтобы все складывалось именно так! Фактически я просто очень утомил вас!

Миген изучала складку на своем фартуке.

— В этом вы явно ошибаетесь.

— Ну что же, посмотрим. Во всяком случае, я не приложил еще всех усилий.

Миген невольно взглянула на Лайона и увидела пляшущие искорки в его глазах.

— Моя дорогая, в отношении меня вы суровы и несправедливы! Я имею в виду безразличие к этому свертку.

Сверток вновь оказался на коленях Миген. Бумага упала, и под ней обнаружились ярды и ярды красивой белой шелковой ткани, расшитой изящными фиалками.

— О! — только и сумела воскликнуть Миген.

— Вам нравится?

— Нравится?.. Это же прелестная, изысканная ткань!

Довольный, он откинулся на спинку кресла.

— Хорошо. Я признаю, что для практичного платья она не подходит. Но вы заслуживаете чего-то действительно очень красивого. Я бы вам сам заказал что-нибудь, но это невозможно без того, чтобы не снять с вас мерку.

— О, Лайон… — Миген заметила спрятанные в складках ткани бельгийские кружева и жемчужные пуговицы.

— Надеюсь, что вы предоставите мне возможность посмотреть на готовое платье.

— Но я не знаю, смогу ли принять ваш подарок. Разве вы не понимаете?.. Будет ли это пристойно?

— Пристойно?.. — Лайон саркастично рассмеялся. — Вы были бы значительно счастливее, Миген, если бы забыли об этом понятии. Кроме того, если вы не примете его, я буду вынужден предложить этот подарок Присцилле.

Он сказал это с деланным равнодушием, внимательно наблюдая за Миген.

Она невольно приложила украшенную фиалками ткань к своей груди, нахмурилась, но прошло мгновение — и уступила.

— Шантажист! — обвинила Миген Лайона, но в уголках ее манящих губ затаилась улыбка.

— Это правда. Скажите мне, как оказались на улице вы и Браун?

— Он был весьма любезен и повел меня в музей Пила, — весело ответила Миген" не заметив жестких ноток в голосе Лайона.

Она вспомнила о Клариссе и Маркусе Римсе и, относясь к Лайону с искренней нежностью, не могла не обсудить с ним свое беспокойство.

— Вот вы сейчас упомянули о моей прогулке, — робко начала Миген. — Знаете, когда мы возвращались с Брауном обратно, произошло нечто, вызвавшее у меня тревогу.

— К черту! Что сделал этот Браун?

— Браун? Да ничего. Не будьте, Лайон, глупы. — И негромко засмеялась, заметив, как он разозлился. — Меня беспокоит то, что я видела. Ваша подруга Кларисса ехала в фаэтоне с Маркусом Римсом. Разве они, друг с другом хорошо знакомы?

— Насколько я знаю, нет. Но не могу утверждать ничего определенного. Они оба способны на что угодно. Так почему вы встревожились ?

— Я не уверена… У меня сложилось.., нет, скорее просто ощущение. — Она никак не могла заставить себя сказать о фигуре, которую заметила на вилле «Марквуд». — Просто боюсь, что Кларисса способна на очень дурные поступки.

— Маленькая, я высоко ценю вашу заботу, но я уверен в своем умении обходиться с Клариссой. Вам следует ограничить свое волнение Кевином Брауном.

Ужаленная подобным замечанием, Миген подняла голову.

— Неужели?.. Вы считаете, что он тоже сумеет, как говорится, замарать мою репутацию?

Лайон был застигнут врасплох, и чувство вины снова захлестнуло его.