Итак, никакого варианта у него не было… Во всяком случае, на данный момент. Но Маркусу не потребовалось много времени, чтобы вспомнить недавний разговор с Генри Гарднером, и он ухмыльнулся волчьей улыбкой при мысли о черноволосой девице в лапах этого джентльмена.

После ухода последних гостей до наступления утра оставалось совсем немного времени. Сияло солнце, и даже в доме можно было слышать хор птиц. Персонал в особняке Бингхэмов был так же занят, как и накануне. Все слуги устраняли беспорядок, и к полудню было невозможно поверить, будто всего несколько часов назад здесь проходил пышный прием.

Миген все казалось тревожно обыденным. Никто не упоминал о вспыхнувшей на лужайке ссоре, будто никто ничего не знал. Правда, Смит как бы между прочим заметила, что Браун нездоров.

— Он, несомненно, чуть-чуть лишнего выпил! — шепотом сообщила она.

Все утро у Миген было много дел, пока Присцилла и Бингхэмы спали. Казалось, что все останется по-прежнему, но в глубине души не утихала тревога, и ей хотелось поскорее узнать, чем закончилась ночная история. Как все было объяснено Присцилле?

В полдень Миген принесла поднос с завтраком в затемненную спальню бывшей подруги. К удивлению, Присцилла не проявила раздражения тем, что предыдущим вечером ее служанка не занималась уборкой. Она увлеченно болтала о приеме, рассказывала о своих беседах с гостями и те раз упомянула об очаровательном Маркусе Римсе. Очевидно, суть эпизода в саду от нее скрыли.

Миген вернулась на кухню, и обрела уверенность, что все в порядке. На собственный завтрак оставалось мало времени, поскольку она должна была подготовить для Присциллы ванну и помочь ей одеться. На плите кипела ароматная перцовая похлебка, и Миген почувствовала, что к ней вернулся аппетит.

— О, как я голодна! Какой восхитительный запах! — сказала она и, поставив серебряный поднос, взяла миску и ложку, но повариха жестом остановила ее:

— Прежде чем вы поедите, я должна передать, что хозяйка хочет поговорить с вами в библиотеке.

У Миген душа ушла в пятки. Возникший несколько минут назад зверский аппетит сменился подступившей тошнотой. И когда по лабиринтам коридоров она шла в библиотеку, ее сердечко сжал страх.

На робкий стук последовало немедленное разрешение войти.

Миген сделала глубокий вдох и открыла дверь. Ее поразили стены книг, вид Энн Бингхэм, которая сидела за секретером красного дерева. Отпивающая маленькими глоточками чай, выпрямившаяся и холодная, хозяйка была похожа на застывшую статую. В кресле напротив нее сидел очень крупный мужчина, которого Миген до сих пор никогда не видела. Он был одет в потрясающий малиновый бархатный сюртук и изумрудно-зеленый шелковый жилет. Натянутые на мясистые икры чулки были украшены богатой вышивкой, а на коротких и толстых пальцах и на тросточке сверкали драгоценности.

— Ну вот, вы наконец пришли! — Он злобно посмотрел на Миген, и его толстое красное лицо расплылось в улыбке, заставившей ее съежиться от страха.

— Не стойте там, — решительно приказала Энн. — Я хочу сказать вам пару слов.

Миген казалось, что она идет на эшафот.

— Это мистер Генри Гарднер, известный торговец ввозимыми из-за границы товарами. Она, майор, — Миген Саут, камеристка мисс Уэйд.

Вблизи майор выглядел еще отвратительнее. Его огромные зубы были в пятнах, глаза выпученными, а красное лицо блестело от пота. Его кресло окутывал неприятный запах, и Миген подумала, что белый парик кажется каким-то затхлым.

— Здравствуйте, — сказала она, присев в реверансе и бросив вопрошающий взгляд на миссис Бингхэм.

— Полагаю, что вас интересует, в чем дело. Тогда я сразу перейду к главному. После случившегося прошлым вечером я не вижу для вас будущего здесь.