— Свою жену.

— Здесь? В спальне адвоката?

Он не обратил внимания на мою насмешку.

— Мэвис, вы ведь жена Дональда Убхарта. Вы должны отдавать себе отчет в том, что делаете...

— Я уже взрослая девочка, обойдемся без морали, — парировала я. — И уходите. Здесь нет вашей жены.

— Я уйду. Я не буду вам мешать, вы действительно взрослая.

Пейтен еще раз посмотрел на дверь ванной и размашистым шагом покинул апартаменты адвоката.

Я вздохнула с облегчением и села в кресло. Буду ждать Фабиана Дарка, сколько бы ни пришлось.

А если он вернется только утром? Сидеть здесь всю ночь? Ну уж нет!

Надо спуститься в подвал к Дону и посоветоваться с ним. Во всяком случае. Дону в подвале торчать незачем — еще простудится, бедняжка. Если моя затея с Фабианом провалилась, то и бог с ней. Эта ночь может оказаться хорошей компенсацией за все тревоги и огорчения. Я проведу эту ночь с Доном.

Я прошла знакомым путем на кухню, открыла дверцу, за которой находилась лестница, ведущая вниз, и... Моя интуиция подсказывала, что следующего шага лучше не делать. Под ложечкой неприятно засосало... Но в подвале меня ждал Дон, и это придало храбрости.

Я медленно спустилась.

В подвале было все так же, как вчера ночью: горели мириады свечей, метались тени, пахло сыростью...

Я робко продвигалась вперед. Ноги едва держали меня. Я оглядывалась поминутно. От свечей шел душный запах...

Вдруг что-то шевельнулось в углу. Дон?

Мне захотелось позвать его, но язык не повиновался.

Тот, из угла, двинулся мне навстречу. Сквозь пелену, застилавшую глаза, я увидела, что это не мужчина, а женщина, причем абсолютно голая. Длинные ноги, длинные руки... И маска вместо лица. Маска со стены.

Я окаменела, не в силах даже пошевелить мизинцем. У меня заболела кожа на голове под волосами, а я не могла поднять руку, чтобы почесать голову.

Маска приблизилась вплотную. Я увидела острые зубы, торчащие из массивной челюсти с тремя подбородками.

«Это специально сделано, чтобы напугать тебя, глупенькая», — произнес мой внутренний голос. Я глубоко вздохнула, повернулась и бросилась к лестнице.

Я преодолела половину ступенек, когда заметила, что кто-то спускается по лестнице.

Несомненно, это был мужчина. Голый. Вместо лица — маска с крючковатым носом и гнилыми зубами.

Я не могла оторвать взгляд от этой рожи и попятилась, нащупывая ступеньки. Мужчина двигался быстрее меня. Его руки сомкнулись на моей шее, маска покачнулась и куда-то поплыла...

Очнулась я все в том же подвале. Первым ощущением была боль — боль во всем теле. Пол качался перед глазами: ноги не достигали его. Я хотела свести руки вместе, но кто-то держал их.

Я висела на цепях. Щиколотки и запястья были закованы в стальные кольца. Я висела, как и Эдвина, совершенно голая. Единственное отличие — пока еще я была жива.

Нагие мужчина и женщина были здесь. Меня заковали, пока я валялась в беспамятстве. Да, это так... Сорочки на мне нет, одни браслеты-оковы...

Как ни странно, осознание того факта, что меня распяли голую, вызвало горячую волну стыда. Я покраснела от макушки до кончиков ногтей на ногах. Потом попыталась утешить себя тем, что мое тело безупречно — его можно даже выставить в витрине магазина.

Свечи пылали.

Голая ведьма подошла ко мне. Ее плоская низкая грудь и отвислый зад наводили на мысль, что ей не стоило разоблачаться. Не без злорадства я отметила, что превосхожу ведьму по всем параметрам.

Ведьма сняла маску с лица.

Это была Ванда!

Ну конечно, рыжеволосая дылда! Кто же еще мог оказаться здесь, в подвале, если полицейские тщательно охраняют поместье!

Ванда подошла к стене, повесила маску на крючок и вернулась ко мне.