— О, теперь я вижу, на что способен мужчина, который любит свою жену.

Убхарт бросил на меня странный взгляд.

— Моя мать была в детстве несчастнейшим существом. Она осталась жива и не сошла с ума только потому, что надеялась вырваться из этого ада. Родители воспитывали ее с изощренной жестокостью. Мать ненавидела их, Испанию и все испанское. Словом, все то, что напоминало ей о детстве и юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом. А так как другого дома у нее не было, мать была вынуждена здесь жить.

— Как же...

Язык застрял, я не смогла выговорить свой вопрос. Но Дон все понял. Он глянул на меня через плечо и бросил:

— Отец был остроумным человеком, хотя его представление о шутках носило оттенок садизма.

Это была высокая, тонкая в кости брюнетка. Ее волосы — иссиня черные — подчеркивали белизну лица, а темные глаза блестели, как вишни, умытые дождем. Черное платье с белым воротничком делало ее строгой и даже чопорной. Взгляд метался между мной и Доном: было видно, что на душе Эдвины кошки скребут.

Как положено наивной малышке Клер, я прижалась к руке Дона. Притворяться было совсем несложно: я и вправду боялась. Боялась этого огромного дома Рэндолфа Убхарта, этой женщины, затянутой в черное, и ее неспокойного взгляда...

Изнутри дом подавлял, он был таким же чопорным, как Эдвина. Внутренний дворик-патио был пустынен, комнаты поражали высокими потолками и тяжелыми драпировками. У меня сложилось ощущение, что похороны Рэндолфа Убхарта явно затянулись... Во всяком случае, дом был в трауре.

— Эдвина, — сказал Дон, — познакомьтесь с моей женой. Ее зовут Мэвис.

Несмотря на полумрак, царивший в гостиной, Эдвина пронзила меня своим взглядом насквозь.

— Приветствую вас, миссис Убхарт, — ее голос оказался бесцветным и тем не менее выдавал высокомерие и презрение. — Как поживаете?

— Благодарю, хорошо, — еле слышно ответила я.

— Вы остановитесь в апартаментах своих родителей, — обратилась Эдвина к Дону. — Я приготовила комнаты.

— Вы очень заботливы, — пробурчал Дон.

— Можете пройти туда. Багаж вам принесут.

— Что, уже есть прислуга? — вскинул брови Дон.

Эдвина соизволила кивнуть:

— Я наняла кухарку, горничную и привратника. Все с хорошими рекомендациями.

— Кто еще в доме?

— Мистер Дарк. Он прибыл вчера. К вечеру должна приехать чета Пейтенов. Они сообщили об этом. А вот когда приедет ваш брат, мне неизвестно.

— Мой сводный брат.

— Да. Ваш сводный брат.

Они обменялись взглядами: при всем желании я не смогла бы разгадать, что стоит за всем этим.

— Глупо, но я забыла о том, что Карл — ваш сводный брат, — проскрипела экономка.

Дональд Убхарт посмотрел на меня:

— Идем, Мэвис. Я покажу наши комнаты.

Я вежливо улыбнулась Эдвине:

— Мы еще увидимся. Я не прощаюсь.

— Разумеется. Я всегда в доме. Я его часть.

Она говорила слова, предназначенные для меня, но сама в это время смотрела на Дона. Он схватил меня за руку и потащил куда-то по коридору.

— Спокойно, спокойно, — шептала я ему. — Вы тащите меня так, словно вам не терпится вкусить все прелести медового месяца. Не забывайте, официально мы давно женаты.

Дональд замедлил шаг.

— Эдвина едва не вывела меня из себя. Эта особа появилась в доме после того, как отец развелся со второй женой. Подумать только: она ведет себя так, словно была его третьей женой! — Дон помолчал и неожиданно рассмеялся.