Бормоча заклинание, маг зачерпнул из шкатулки потребную порцию костной муки. Желтоватая пыль дрогнула, будто готовясь взлететь… но тут же и замерла без движения.

Выходит, не зачумлен…

Зорун совсем было собрался оставить труп и забыть о нем, но тут его взгляд, наконец, привлекли лохмотья на теле умершего.

– Терул! Поднеси к нему факел поближе!

Звероподобный слуга повиновался. Сам Зорун, предосторожности ради, остановился от трупа подальше.

Действительно, лохмотья оказались ризами служителя Церкви Трех – насколько маг мог судить, жреца довольно высокого ранга.

– Переверни его, – велел Зорун, решив, что риск невелик.

Отложив топор, слуга подцепил огромной ручищей плечо мертвеца.

И вдруг жрец схватил Терула за запястье. Веки его поднялись…

Терул, с совершенно не свойственным ему испугом ахнув, поспешил выдернуть руку. Жрец вновь сделался неподвижен.

Подождав, убедившись, что тело более не шевелится, Зорун подал Терулу знак завершить начатое. Несмотря на недавний возглас, великан, ничуть не колеблясь, перевернул жреца на спину.

По более пристальном рассмотрении, одежды мертвого выдавали в нем приверженца Диалона. Изучивший Церковь Трех досконально (врага надлежит знать в лицо), Зорун отметил, что сохранившиеся на лохмотьях символы указывают на служение – ни много ни мало – в само́м главном храме.

– Как жаль, что ты мертв, – пробормотал он, обращаясь к трупу. – Интересно, многое ли ты мог бы поведать нам об этом асценийце?

На шее жреца блестела цепочка, которой прежде было не видно. Подцепив ее палкой, Зорун обнаружил на ней медальон – знак положения в иерархии секты.

– Пожалуй, имя твое мне должно быть известно… так-так, дай-ка подумать…

Располагавший множеством самых разных источников сведений, кеджани знал всех высших жрецов Церкви Трех и внимательно следил за их внутренними интригами. Более других интересовал мага верховный жрец Мефиса, некто Малик, однако не так давно Зоруна известили об исчезновении и предполагаемой гибели оного. Отнюдь не глупец, Зорун понимал: за проповедями Церкви Трех кроется нечто еще, темная сторона, к каковой, на его взгляд, Малик имел самое непосредственное отношение.

Однако Маликом сей жалкий дурень оказаться не мог. Покопавшись в памяти (а памятью он обладал отменной), Зорун наконец-то наткнулся на искомое имя.

– Тебя звали… тебя звали Дуррам. Да, именно так. Дуррам.

Стоявший рядом Терул невнятно рыкнул. Зорун, даже не взглянув на него, поднялся.

– Ты мог бы стать для меня целым кладезем сведений… если б только сумел прожить чуточку дольше.

Пинком ноги, обутой в сандалию, маг оттолкнул труп прочь, в кусты, но интереса к появлению жреца ничуть не утратил: слишком уж далеко забрел этот Дуррам от главного храма, оказавшись в весьма волнующей близости от местонахождения Ульдиссиана уль-Диомеда. Пожалуй, взаимосвязь, располагая временем, сумел бы уловить даже Терул. При этом Дуррам, против всяких разумных соображений, преследовал асценийца пешим, невзирая на столь очевидно плачевное состояние здоровья.

– Глупость, достойная восхищения, – заметил маг, обращаясь к себе самому. – Уж лучше бы первым делом хоть как-нибудь позаботился о собственной жизни… Идем, Терул! Здесь дело закончено.

Не отрывавший взгляда от трупа, великан чуть замешкался, но повиновался, подхватил с земли свой топор и вскинул его на плечо. Усевшись на коней, они вместе со стражниками направились дальше, в джунгли.

Но прежде чем пришпорить коня, Терул в последний раз оглянулся на тело злосчастного Дуррама.

Оглянулся… и на губах его мелькнула улыбка.

Глава четвертая

На следующий день Ульдиссиан гнал эдиремов вперед, мрачный, как туча.