Она пыталась вспомнить, что рассказывал ей Горда, когда она отчаянно боролась с жаждой, но смогла восстановить в памяти, лишь как это происходило. Вспоминались изможденное лицо Горды, его потрескавшиеся губы, покрасневшие от недостатка сна глаза. Худ он был так же, как и тягловая птица. Может быть, он тоже умер? И родители? Ведь он рассказывал ей о родителях…

Теперь они в деревне скальных людей, уже во второй. И эта женщина укрывает их, женщина их народа. Она боится, что кто-то их отнимет, заберет. Но кто и зачем? Почему она и Данн так кому-то нужны? Кому?

Размышляя об этом, девочка задремала. Голова ее опустилась, она мягко повалилась на бок и заснула. Проснулась Маара от голоса Данна, повторявшего:

— Маара, Маара, Маара…

Она увидела над собой Дэйму и, едва открыв глаза, зажмурилась от яркого света, падавшего в окно. Голоса снаружи смолкли. Время прятаться от солнца. В комнате прохладно.

Маара вскочила и побежала к двери, а к ней навстречу из другой комнаты выскочил Данн.

— Маара, Маара… — В лице и голосе его весь страх последних дней. Она подхватила брата, отнесла его обратно на лежанку, уложила, легла с ним рядом.

— Все хорошо, все хорошо, — утешала она малыша.

— Нет, нет, нет, нет… — рыдал он.

Дэйма сидела за каменным столом, наблюдала.

— Пусть плачет потише, — проворчала она Мааре. Данн тотчас затих. Страх научил его послушанию. Маара обнимала братишку, гладила, а он все шептал:

— Нет, нет, нет, нет, нет… — Потом ненадолго затих, и снова: — Нет, нет, нет, нет, нет…

Долго они лежали так. Наконец Дэйма сказала:

— Пора что-нибудь съесть.

Маара отнесла брата к столу. Он недоверчиво уставился на содержимое миски, столь не похожее на то, что доводилось ему есть раньше. Взял ложку, попробовал… Голод заставил мальчика проглотить и зачерпнуть снова. С третьей ложки он втянулся и съел все без остатка.

— А на улицу выйти можно? — спросил он вдруг.

— Пока нет, — ответила Дэйма. — Придет время, выйдем. Все трое. Потерпи.

— Кто-то в окно заглянул, — опасливо прошептал Данн.

— Ничего страшного. Я видела. Все уже знают, что здесь есть дети. По меньшей мере один ребенок. Мы завтра пойдем на улицу.

Он не отпустил от себя Маару, и она уселась на его лежанку, обняв брата. Поглаживая мальчика по голове, она завела знакомую игру.

— Что ты видел, когда мы были на первом холме?.. Какие животные были на втором холме?

Как и раньше, она удивилась его наблюдательности.

— На первом холме я видел большого-пребольшого черно-желтого паука между двумя камнями, а в его паутине запуталась маленькая-маленькая птичка… А на втором холме был ящер.

— Какой ящер? — включилась в игру Дэйма.

— Большой.

— Насколько большой?

— Как я? — спросила Маара.

— Нет, нет, как Дэйма, даже больше.

Маара увидела, что Дэйма испугалась, и, улыбнувшись, посоветовала малышу:

— В следующий раз, когда такого дракона увидишь, убегай.

— Не-е, не убежать было, вода кругом. И потом, он меня есть не хотел, он маленького зверька съел, целиком проглотил.

Маара не поверила брату, посчитав ящера плодом его воображения.

— Когда ты его видел?

— Вы все спали, а он прибежал и убежал. Я проснулся, потому что он так топал… а потом чавкал… а потом опять топал… в большие камни убежал быстро-быстро. А я тебя подергал, а ты все спишь и спишь… Ну, я тоже заснул.

— Повезло тебе, — улыбнулась Дэйма.