— Иди, Маара, прогуляйся. Со мной все в порядке.

В голосе его слышалась знакомая ей капризность, замученность. От подтянутого и бодрого солдата ничего не осталось. Результат вновь пережитых кошмаров?

— Хорошо, схожу.

Она направилась к выходу, стараясь не убыстрять шаг, сдерживая нетерпеливое желание скорее увидеть город. Удержалась от предупреждений: «Осторожнее, Данн… Не перенапрягайся, Данн…»

Маара вышла, прогулялась по пригороду, направилась в центр. Шла, останавливалась, прислушивалась, шагала дальше. Таких городов она еще не видела. Народ деловой, уверенный в себе, шумный. Все торгуют и торгуются, в лавках, конторах и на улицах. В городе несколько рынков, пышущих энергией. И к новостям отношение иное, чем в других городах. Здесь выслушивали вести о засухе в одном месте или о войне в другом так, как будто это их совершенно не касается, как будто у них такое невозможно. Не исключено, что так оно и было. Леса этой страны не переставали зеленеть, реки не останавливали течения на памяти людской. Маара настолько увлеклась городом и его обитателями, что не заметила, что привлекает больше внимания, чем ей бы хотелось. Причиной этого внимания оказалось ее непривычное для местных одеяние. Как выяснилось, такие длинные платья, как те, что они купили специально для Северных земель, — белые, полосатые разных цветов, — носят здесь только мужчины. Женщины же щеголяли в ярких светлых нарядах разного покроя: желтых, розовых, голубых, пестрых… Маара засмотрелась на узоры и на причудливые фасоны рукавов и юбок. Она направилась на рынок и купила нечто подобное, поторговавшись с продавцом из-за необычности своих монет и убедившись, что и эти подходят к концу, так что пора разменять золото.

Маара вернулась в гостиницу, где хозяин предостерег ее от прогулок по улицам без сопровождения. Одинокая женщина здесь может подвергнуться опасности, сказал он. Она поблагодарила хозяина и поднялась в комнату, где сидел мрачный Данн. Он проследил, как сестра переоделась.

— Чудо-платье… — пробормотал он. — Прекрасная Маара. Красавица…

Она рассказала ему о городе, о рынках. Брат слушал, не только слушал, но и смотрел, и взгляд его вызвал у Маары вопрос:

— Тоскуешь по Кайре?

— Да. Здорово мне ее не хватает.

И снова Маара чувствует, что не следует этого говорить, но удержаться не может:

— А тот парень?

— Какое тебе дело? — взвился Данн. — Что ты понимаешь! Ну, был он, и нет его.

Она заказала еду и следила, как брат ест. И снова Данн раздражается:

— Прекрати, Маара. Ем, как могу, сколько лезет. Не впихивать же в себя через силу.

Маарой вновь овладело беспокойство, и Данн снова предложил ей выйти прогуляться:

— Иди, иди. Я засну.

Маара спустилась по лестнице, подошла к хозяину, казавшемуся статуей, застывшей лицом к гостям.

— Как мое новое платье? В нем прилично выйти в город?

— Платье… Хорошее платье, красивое. Ты красивая женщина. Но будь осторожна. Именно потому, что ты красивая женщина.

— Но на улицах много красивых женщин.

— А видела ли ты хоть одну из них без сопровождения, госпожа моя?

Маара вышла, дивясь, что здесь на улицах не видно ни милиции, ни полиции, ни всяких разных стражников и охранников, ни в ком не угадываются полицейские шпионы.

«Маара, Маара, что ты видела? Что?» Во время утренней прогулки она оказалась слишком ошеломленной, чтобы многое заметить. Сейчас же всматривалась внимательнее, шагала осторожно, памятуя о предостережении хозяина гостиницы. Женщин на улицах много, не меньше, чем мужчин, они идут группами, парами, чаще всего с детьми, идут также рядом с мужчинами или сопровождаемые по пятам мужчинами.