— И за мою голову тоже объявили награду?

— Неофициально. Они вошли в контакт с нашим Советом. Они воображают, что у тебя ребенок от Шабиса.

— Выдумки его жены!

— Они думают, что ты родила, когда была у хеннов. Им хочется избавиться от Шабиса, и, естественно, генералы не хотят, чтобы остался в живых его ребенок.

— Но у него есть ребенок в Чараде.

— Был.

Маара вспомнила свою солдатскую жизнь на границе, у сторожевой вышки, представила там ребенка — и засмеялась. Она зашлась смехом, переходящим в истерический, и никак не могла остановиться, несмотря на неодобрительные взгляды Даулиса и Леты.

— Ох, какой идиотизм, — произнесла она наконец. — Не скажешь, что эта троица знает своего противника. Хенны хотели задействовать ребенка Шабиса в своей программе по улучшению потомства. И собирались украсть детей у остальных генералов тоже.

— Именно так. Они бы использовали ребенка Шабиса, чтобы придать законность своему стремлению подчинить агре.

— Значит, хенны не знают и агре тоже.

— И трем генералам ребенок Шабиса нужен, чтобы солдаты не встали на защиту Шабиса и его потомства.

Маара поникла, подавленная, пораженная. И испуганная. Подумать только, мелкая ложь, сплетня, пущенная в ход ревнивой женой, могла вернуть ее в неволю. Уже однажды послужила причиной интриг, махинаций. Мало того, может привести к войне… А она сама разве не виновата? По меньшей мере легкомысленно жить рядом с Шабисом, не думая, что он женат, что жена его неизбежно заподозрит их в связи. Маара попыталась представить себе, что чувствовала бы она, зная, что Мерикс проводит время с какой-то рабыней или пленницей, разговаривает с ней часами, учит ее, обедает с нею…

— Какая же я дура! — вырвалось у нее. И она рассказала Даулису и Лете о своих отношениях с Шабисом.

— Любая женщина из заведения Далиды оказалась бы догадливей, — пожала плечами Лета.

— Да, теперь-то я понимаю.

Даулис, сочувственно кивая, пожал Мааре руку, а когда она отдернула ее, поддразнил:

— Как законная жена, Маара, могла бы и потерпеть. Разве что уж я тебе слишком неприятен…

— Очень ты хотел, чтобы я стала твоей женой! — парировала Маара. На глазах ее выступили слезы. — Как я жалею… Как я жалею своего потерянного ребенка! — Она размазала слезы по физиономии.

— А я жалею своего, — печально промолвила Лета и, в ответ на удивленные взгляды попутчиков, пояснила: — Кретис. Она ведь мне как дочь. Своих детей у меня не было. Я все время думаю о ней.

— И я тоже, — вздохнул Даулис.

— Я за ней присматривала. А теперь бросила ее. Она по-своему любила Даулиса. И мамы Далиды нет. Плохо там сегодня Кретис.

— Жалеешь, что уехала? — спросил Даулис.

— Ты считаешь, что ради Кретис мне следовало там остаться?

— Нет.

— Тогда что? Конечно, мне жаль ее. Да и многих других тоже. Они мои подруги. Но я с первого дня, как там оказалась, мечтала вырваться. А Кретис… Что ж, может, она и умрет.

— Умрет? — вскинулся Даулис.

— Экий ты сентиментальный. Не нравится мне это. Если что-то предпринимаешь, считайся с возможными последствиями. У Кретис слабая грудь. Она уже однажды чуть не умерла. Я тогда за ней ухаживала, нянчила все время, не отходила от нее. Я ее и вытянула. Конечно, Кретис найдет, к кому прилепиться. Но никто о ней не будет так заботиться, ночи напролет… — Теперь и Лета заплакала.

Путь починили, «тягачи» и «толкачи» заняли свои места, вагон пришел в движение: заскрипел, закачался.