А в следующий момент ладони Рена обхватили мою попку, я с готовностью приподнялась, не прерывая поцелуя, крепко обняла его за шею, и он одним плавным, сильным движением вошёл в меня. Не удержалась, откинула голову и от избытка ощущений длинно застонала, крепко зажмурившись, от восхитительного чувства заполненности в груди на мгновение образовалась гулкая пустота, в которой сердце просто растворилось. Даааааа!! Это оказалось в сто, в тысячу раз лучше, чем эмоции по связи. Мир сузился до нас двоих, реальность перестала существовать, и я полностью отдалась во власть наслаждения, которое дарил нам мой Шут. Мы стали одним целым, я легко ловила задаваемый ритм, горячий вихрь страсти поглотил тело, превратив меня в сплошной сгусток болезненно-сладких, на грани, ощущений. Напряжение внутри росло, я задыхалась, царапая спину и плечи Рена, то прижимаясь к нему, желая быть как можно ближе, чувствовать каждой клеточкой, то откидываясь, выгибаясь навстречу, чтобы полнее ощутить его внутри. Хриплое дыхание Реана музыкой отдавалось в ушах, добавляя дров в бушевавший внутри пожар, его движения стали резче, и я стремительно заскользила, приближаясь к той грани, за которой не было уже ничего кроме бесконечного удовольствия, одного на двоих, общего. Голова кружилась всё сильнее, в горле рождался крик, который я не видела смысла сдерживать, руки Рена всё сильнее стискивали меня в объятиях, пока наконец тело не пронзила яркая вспышка, и ещё одна, и ещё… Услышав сдавленный стон, расплылась в дурацкой, счастливой улыбке, крепче обняла моего Шута руками и ногами, уткнувшись в плечо, и замерла, качаясь на волнах удовольствия.

— Мой… — слетели с губ тихие слова, я зажмурилась до звёздочек в глазах, понимая теперь, всё, что было раньше — не то, совсем не то.

Так, тренировка, не более. Пальцы Рена легко пробежались по спине, заставив меня тихо зашипеть — кожа оставалась очень чувствительной, — и я услышала негромкий, довольный смешок.

— Моя, — эхом отозвался мой слуга — хотя какой он теперь слуга! — и чуть отстранился, посмотрев в глаза, на дне которых плавали серебристые хитринки. — Надеюсь, ты не думаешь, что это всё на сегодня? — своим проникновенным, безумно чувственным баритоном поинтересовался Шут. Он обхватил ладонями моё лицо и легонько коснулся горящих губ. — У меня большие планы, госпожа Императрица, — шепнул Рен, и от его слов и многообещающего взгляда меня пробрала дрожь.

Я в ответ рассмеялась, не удержавшись от ехидного замечания:

— Дорвался, да, маньяк?

— А нечего было дразнить тогда, когда ванну вздумала принимать и спинку попросила потереть, — последовал ответ и в следующее мгновение я оказалась у Рена на руках.

— Кто-то говорил, что моя провокация не произвела совершенно никакого впечатления, помнится, — проворковала я, перебирая влажные, чёрно-белые пряди.

— Нагло врал, — невозмутимо сообщил Рен, шагая к дому. — И да, дорвался, — он покосился на меня с такой многообещающей и предвкушающей ухмылочкой, что мышцы отреагировали болезненной судорогой, и я чуть не охнула в голос.

Эм, мне себя уже жалко… Только почему-то с губ не сходит довольная и абсолютно счастливая улыбка. И пусть все проблемы подождут, до утра хотя бы! Как Рен ориентировался в темноте, не знаю, но он ни разу не споткнулся, ни пока шли по саду, ни в доме.