А у тебя где-то глубоко внутри, там, откуда раньше вздымались жаркие волны власти и вседозволенности, закопошилось смутное подозрение. Так, ме-е-еленький червячок-дурачок… эх, Друц-лошадник, и впрямь встал ты на путь исправления, обеими ногами! – червяк вместо волн, подозрение вместо уверенности…

    Честным человеком становишься.

    – Пошто харя-то подряпана, Тимошка? – вместо ответа на приветствие усмехнулся купец. – С рысью обженился?

    – Кабы с рысью, то ладно… – шмыгнул носом Тимошка.

    – Ну а вы-то как? Все ль путем? Отметились? Содержание получили?

    Ты кивнул.

    – Благодарствуем. Отметились, получили. Все путем.

    – Ну, садитесь, што ли, шиш лесной? А с тобой, Тимофей, мы, считай, в расчете. За патронами опосля зайдешь…

    Уже на подъездах к Кус-Кренделю сидевший впереди купец обернулся.

    – Надо бы вам работенку какую сыскать, што ли? А то зачнете, значит, со скуки по-новой дурью маяться… да и приварок не повредит – здоровьишко поправить.

    – Ну, и какую ж ты нам работенку сыщешь, благодетель? – промурлыкала Княгиня, обжигая дыханием овчину ворота. – От лишних податей тебя отмажить?

    Долго смеялся купец; вкусно смеялся.

    Видать, понравилось нездешнее словцо.

    – А поглядим, шиш лесной! Покумекаем – авось, и намыслим што путное!

    Княгиня выбралась из саней первой, а тебя Ермолай Прокофьич соизволили до самой Филатовой избы довезти (впрочем, все равно ведь по дороге – так и так едем…).

    Прежде чем вылезти из саней, ты сунул руку за пазуху.

    Извлек выданные урядником деньги.

    – Вот. Филатовы три целковых с полтиной. Держи.

    Купец подержал деньги в ладони, разглядывая, словно в первый раз видел – а затем молча протянул тебе обратно рубль с мелочью.

    – Оставь себе. Подкормишься опосля каторги.

    – А Филат?

    – А што – Филат? Считай, не должен он мне больше, шиш лесной! Так ему и передай.

    – Что-то больно добрый ты, Ермолай Прокофьич, – ты поднял на купца испытующий взгляд. – С чего бы это, а?

    – Значит, так хочу. Сегодня я хочу, завтра – ты… глядишь, с того хотения какой-никакой барыш выйдет. Бывает?

    – Бывает, – согласно кивнул ты.

    – А ты заходь по-свободе, заходь к Ермолай Прокофьичу! Махорочки там, харчишек – после каторги разговеться… Заходь. А там, глядишь, и насчет работы чего удумаем.

    – Спасибо, Ермолай Прокофьич. Зайду как-нибудь.

    Червячок там, внутри, все копошился, понемногу разрастаясь.

    Щекотно.

    ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

    Если Ермолай Прокофьич соизволят не отвернуться, если удастся заглянуть купцу под его косматые брови, то можно мельком увидеть:

    …ночь на переломе лета.

    У черной заводи нагие фигуры замерли: пускают венки по воде, провожают взглядами. Венки? пустяки. Дальше кострище искрами до небес пышет, стращает рой звездных пчел. Над огнем тени взапуски носятся: визг, хохот, песни клочьями во все стороны.