А ведь верно подумалось! Погляжу я еще на тебя, рыжий, посмеюсь всласть, когда сны стыдные-срамные начнутся! Небось, красным ходить будешь, как рак вареный, а на меня и глядеть побоишься. Впрочем, тебе-то еще ладно, парень все-таки… а ну как Феденьке тоже парня в ученики подсунут? Друц однажды обмолвился: коим боком оно выворачивается.

    И смех, и грех!

    Ладно, пора делом заняться. А то Анатолий свет Евграфович совсем измаялся в ожидании – вон, уже румянец не зорькой рассветной, свеклой в щеки брызнул.

    Заранее.

    Ничего, успеешь еще, нарумянишься.

    – Итак, Анатолий Евграфович? вам господин полковник успели изложить: в какую науку идете?

    – Можно просто… Анатолий!..

    А на вопрос не торопится отвечать. Губы жует. И наконец коротко, глядя в пол:

    – Да.

    – И вы, мой милый просто Анатолий… вы добровольно согласились? Ведь в нашем деле по принуждению нельзя. Только по собственному желанию ученика. И я хочу это услышать своими ушами.

    Ишь, вспыхнул:

    – Разумеется, добровольно, Александра Филатовна! Ведь это же – с одобрения комиссии Государственного Совета! согласно рекомендации Третьего Управления! с благословения синодального обер-старца! На пользу Отечеству! Я… я сам вызвался! А тем более… тем более, учиться эфирным воздействиям у самой прекрасной женщины на свете, у такой, как вы, Александра Филатовна!.. я и мечтать не смел…

    Смутился, побагровел окончательно; умолк.

    Да уж, откуда здесь принуждению взяться! Сам вызвался, действительно сам. Интересно, Феденька ревновать не станет?.. Ладно, это – шутки.

    Потом.

    – Ну что ж, мой милый Анатолий (а я сейчас на Княгиню! похожа!..), не будем откладывать ваш порыв под сукно. Будьте так любезны приготовиться к заключению Договора.

    – Прямо сейчас?! здесь?! – аж весь вперед подался.

    – Да, прямо сейчас. Здесь. Вы готовы?

    – Да я… я… с радостью! Предаюсь в руки ваши, Александра Филатовна!

    Слово сказано.

    Помнишь?

    – Дядь Друц! миленький! Не передумала! Ноги… ноги целовать…

    – Ноги не надо. Иди-ка сюда.

    – Рашеля, – сказал Федюньша. – Я с тобой, Рашеля. Я с вами. Я не хочу… как кура, без головы. Не хочу. Лучше сдохну.

    – Не надо, – ответила Княгиня, видя перед собой труп на мраморе. – Не надо, Сохач. Лучше сдохни.

    – Надо.

    – …Подойдите ко мне. Станьте рядом. И дайте вашу руку. Вот так, молодец. Приготовьтесь…

    Знаю ли я, как заключают Договор?

    Знаю. И не только потому, что однажды моя рука уже горела в Договорном пламени, стиснутая тяжелой лапой дяди Друца. Я просто ЗНАЮ. Наверное, это знание вошло в меня, когда мы с Феденькой подняли из травы и прелой хвои – пустую карту.

    Когда вышли в Закон.

    Вот сейчас комната вокруг поплывет, подернется искрящейся, туманной рябью – и перед нами развернется свиток Договора с пылающими на нем знаками, прочесть которые не в силах ни один из нынешних магов.

    Сейчас…

    Мы стоим, взявшись за руки, словно перед венчанием, но священник опаздывает, певчих нет на клиросе, гости задержались в дороге, и никто не спешит выйти к алтарю, произнести нараспев положенные слова…

    Где же ты, Дух Закона?!

    Мы здесь, мы пришли, мы ждем!

    – Пришли? зачем?! Я ведь предупреждал…

    Черная, слепящая боль.