– Благодарю, отец Георгий. Но… может быть, тогда вам лучше вернуться домой? Большое спасибо за помощь…

    – Нет, ваша светлость. Не сочтите назойливостью, или что я набиваюсь к вам в гости в столь неурочный час… Я хотел бы поехать с вами. У меня предчувствие; дай Бог, чтобы я ошибся – но вы знаете, НАШИ предчувствия редко обманывают.

    – Хорошо. Эй, извозчик! садитесь, отец Георгий…

    – Куда ехать-то, барин?

    Это извозчик.

    Густой, простуженный бас.

    – Дорогу на Малыжино знаешь, любезный?

    – На Малыжино?.. шутить изволите?! кто ж на ночь глядя туды поедет? Вы уж звиняйте…

    – Плачу вдвое. За оба конца. Переночуешь у меня на даче, утром вернешься. Сверх того, тебе – ужин; лошади – овес.

    Молчание.

    Извозчик думать изволят.

    – …Ну, ежели так… ежели вдвое… и ужин… ладно, тады – едем. Благодарствую, барин!..

    Голоса уплывают, уплывают…

    – Правильно, девочка! поспи, поспи, для тебя это сейчас – самое лучшее…

    Самое для меня… лучшее… И не хотела бы – глаза сами слипаются. Усталость навалилась, будто целый день воду таскала!.. Вот только – почему на дачу? почему?! ночь ведь, скоро…

    – Я сказал: садись во вторую пролетку, вместе с батюшкой! – прорывается издалека гневный приказ князя. – Обойдусь без кучера! сам! понял? – сам! Или тебе надо повторить, любезный?

    Голос Джандиери затягивается льдом, вроде ноябрьской полыньи; лед вот-вот даст трещину, и из глубины вырвется на свободу черная тьма. Ох, и не поздоровится тогда кучеру…

    Да что ж это сегодня с князем?!

    – Слушаюсь! как угодно вашей…

    На дачу едем! дача… доча… Боже мой! Дочка там у Шалвы Теймуразовича! Тамара! И Феденька мой – он, небось, тоже без памяти валялся! Вот почему отчаянная, невозможная для «Варвара» тревога плескалась в глазах и голосе Джандиери…

    – Все будет хорошо, Александра. Спи.

    Все будет… все будет… скоро приедем в имение… и все будет хорошо; стучат копыта, шурашат колеса по булыжнику – все бу-дет хо-ро-шо… хорошшшо…

    * * *

    – …а вот, милочка, и ваш будущий ученик. Или, как у вас принято говорить, крестник. Прошу любить и жаловать: Александра Филатовна, Анатолий Евграфович.

    – Счастлив знакомству с вами, Александра Филатовна!

    А глаза-то, глаза-то у Анатолия свет Евграфовича! так и сияют: две луны полные в обрамлении звезд-конопушек! Рыжий-рыжий, конопатый… Ой, да я ведь и сама… Лиса Патрикеевна! Это что ж выходит? князь нарочно мне крестничка "в масть" подбирал?!

    А руку целует с почтением, мне даже понравилось.

    Сколько ж тебе лет, мил дружок Толенька? Пятнадцать? Шестнадцать?

    – Ну, пожалуй, я вас оставлю. И распоряжусь, чтоб не беспокоили. Эти аппартаменты полностью в вашем распоряжении на любое потребное вам время. Честь имею!

    Прямо сводник какой! – отчего-то подумалось.