– Что за вышивка? – к моему удивлению, спрашивает Джек.

– Картинка. И очень хорошая – вышивка изумительная. Хотя сдается мне, что это часть чего то большего.

– То есть?

– Как будто это фрагмент большой картины, вышитой нитками.

Джек кивает.

– Но кто ее положил туда, вы не знаете?

– Понятия не имею. Я опросила всех, кто мог что то ночью подложить, – ключи от магазина есть только у нас троих, – но все отказываются, мол, ничего не знаем. Как она туда попала – полная загадка.

– А что было на картинке? – тихо спрашивает Джек.

– На первой была часть гавани. Очень похожая на здешнюю в Сент Феликсе, а на второй…

– Погодите, была и вторая?

– Да, прошлой ночью. На этот раз на ней была…

– …огромная волна, разбивающаяся о скалы? – к моему изумлению, договаривает Джек.

– Да. Откуда вы знаете?

– Загляните ка туда, – Джек указывает вглубь магазина. – В кладовку.

– Зачем?

– Пожалуйста, Кейт, просто загляните.

Озадаченная, я иду вглубь магазина и открываю кладовку, на которую он указывает. Внутри много картонных коробок, вероятно заполненных товаром, а перед коробками стоит старый деревянный мольберт, на котором сохранились пятна краски от прежнего владельца. Но только мое внимание приковывает не сам мольберт, а картина, стоящая на нем, и другая – прислоненная к его ножкам.

На одной маслом изображена гавань с белым маячком вдали, а на другой – большие синевато серые скалы, о которые разбиваются огромные бирюзовые волны.

Глава 10

– Ваши работы? – требовательным голосом вопрошаю я, вытаскивая картины из кладовки и неся их к Джеку. – Это вы так шутите?

– Жаль, что у меня нет такого таланта, и жаль, что не я их написал, потому что тогда, черт возьми, я бы знал, откуда они взялись!

– То есть? – я не улавливаю ход его мыслей. – Как это вы не знаете, откуда они взялись? Ой… – И тут до меня доходит. – Значит, с вами та же история?

Джек кивает.

– Я, как и вы, поставил старый мольберт в витрине на видное место вечером накануне открытия, но когда пришел на следующее утро, на нем была картина с гаванью! Клянусь, я оставлял холст пустым. И ключ от магазина был только у меня – сейчас он есть у Бронте, но третьего дня у нее ключа не было.

– А вторая? – я смотрю на картину с волнами, которая скромно притулилась к стойке с альбомами.

– Она появилась сегодня утром – на сей раз через черный ход. Я попросил Бронте убрать в кладовку картину с гаванью и мольберт, пока я не разберусь, что происходит. Я подумал, что это, возможно, своеобразный обряд инициации, принятый у владельцев магазинов Сент Феликса – ну, типа розыгрыша для новичка. Я поспрашивал людей во время открытия, но никто ничего не знал. А сегодня перед открытием, как и в прошлый раз, на мольберте оказалась другая картина… Что, черт возьми, тут происходит, Кейт?

– Понятия не имею, – я качаю головой. – Дичь какая то. Владельцы магазинов точно ни при чем. Иначе почему бы и у меня та же история? Я то здесь давно.

– Вот именно. Может, это как то связано с вещами, которые отдал Ной?

– Каким образом? Они что, заколдованные? – шутливо спрашиваю я. – Швейная машинка, которая шьет сама по себе, и мольберт, который сам по себе рисует! В них вселились души прежних владельцев?

Я улыбаюсь, но у Джека такой вид, точно и в него вселились духи.

– Да нет, – он мотает головой, – в подобную белиберду я не верю. Я пятнадцать с лишним лет служил в армии.