— Мистер Йорк…

— Не стоит извиняться, во всяком случае, что сказано — то сказано.

Тори сделала вид, что не заметила его иронии.

— Хорошо. Возможно, у вас действительно много свободного времени, но мне совершенно необходимо заняться делами: распаковать вещи, привести в порядок дом — и потом приняться за работу.

— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался он.

— Я — художница, — после небольшой паузы ответила она скучным тоном.

Он пристально взглянул на нее.

— В самом деле? И что вы пишете?

Тори снова недовольно отметила про себя, уже во второй раз, пытливый взгляд его необычных глаз.

— Главным образом пейзажи и натюрморты. Догадавшись, Девон щелкнул пальцами:

— Ив большинстве этих ящиков — картины? Верно? — спросил он, взмахом руки обводя заваленную вещами комнату.

— Совершенно верно.

— О, да вы плодовитая художница.

Тори вскинулась:

— Я много работаю!

Но он уже снова переменил тему, загораясь новой идеей:

— Да ведь вам нужно помочь распаковаться!

— Нет-нет, — поспешно начала Тори, но он не дал ей договорить.

— Я могу собрать вашу кровать и расставить мебель, и потом никто лучше меня не умеет таскать ящики и вешать картины. Во дворе тоже много работы, а в подвале у вас протекает труба. У меня есть ключ от дома Филиппа — это недалеко отсюда, и я могу взять там инструменты и газонокосилку.

— Хватит!

Тори буквально задохнулась от внезапно охватившего ее панического ужаса. Она посмотрела на этого сумасшедшего, высокого, незнакомого ей человека и со страхом подумала, что он, пожалуй, собирается обосноваться здесь. Стараясь говорить спокойно, она все же решила его остановить:

— Видите ли, я очень ценю вашу помощь, но я привыкла сама о себе беспокоиться, и мне это нравится.

— Так было до моего появления у вас, — возразил он рассудительным тоном.

Тори боролась со своими чувствами.

— Но мне не нужна ваша помощь, — взяв себя в руки, отрезала она.

Ее слова огорчили его, но Тори не могла понять, было ли это огорчение искренним или притворным.

— Я хочу, чтобы вы позволили мне помочь вам, — произнес он печально. — Дело в том, что я сейчас совсем один, а кроме Филиппа и Анжелы, я никого в округе не знаю.

Тори чувствовала, что еще немного — и она уступит, но ничего не могла с собой поделать. И все из-за его улыбки, раздраженно подумала она, настоящей улыбки искусителя, в которой коварно соединились обаяние, неуверенность, озорство и вызов.

— Так я могу помочь? — с надеждой спросил Девон, заметив почти машинальный, безвольный жест ее руки.

Взглянув на него, она тихо, словно про себя, сказала:

— Ладно. А почему бы и нет?

— Потрясающе. Так это Виктория?

— Что? — Она опять не понимала, о чем он говорит.

— Ваше имя — сокращенное от Виктории?

— Совсем нет.

— Интересно.

— Знаете что? — Тори потерла виски. От всего этого у нее разболелась голова. — Не могли бы вы мне оказать любезность?

— Только попросите.

— Уходите, пожалуйста.

Девон оскорбленно замолчал. Вздохнув, Тори сказала:

— Я не могу сегодня разрешить вам здесь остаться. В другой раз, возможно, но не сейчас.

Он подумал и недоверчиво спросил:

— Значит ли это, что я могу вернуться сюда к обеду?

Тори просто онемела от такого нахальства, но, взяв себя в руки, строго сказала:

— Если только принесете обед с собой или сами его приготовите.